Меняя лица

Наверное, она ехала слишком быстро. Поняла это Ферн, когда, завернув за угол, увидела гризли, который выбежал на задних лапах на дорогу. Ее велосипед наткнулся на бордюр и, проехав по траве, врезался в пожарный гидрант, а ее саму отбросило через низенькую ограду на ухоженный газон Уэлласов. С минуту она просто лежала, пытаясь восстановить дыхание. Потом вспомнила о медведе. Морща лоб, поднялась на ноги и повернулась к опрокинутому велосипеду.

— Ты в порядке? — послышался голос за спиной. Медведь?

Ферн подпрыгнула и, резко обернувшись, всего в паре метров увидела Эмброуза, который придерживал ее слегка помятый велосипед. Сердце ухнуло вниз, словно двухтонный якорь, приковав ее к месту. Одетый в плотный черный свитшот с капюшоном, низко надвинутым на лоб, он немного отворачивался, когда говорил. Свет фонаря падал только на одну сторону его лица. Но никаких сомнений не было — это Эмброуз Янг, и он не выглядел тяжело раненным. Все такой же внушительный, широкоплечий и мускулистый. По крайней мере, Ферн так показалось. Затем она обратила внимание на черные спортивные штаны и черные беговые кроссовки. Очевидно, Эмброуз вышел на пробежку, и она спутала его с медведем, ковыляющим ей навстречу.

— Думаю, да, — ответила она, переводя дух и не веря своим глазам. Перед ней стоял Эмброуз, целый, сильный, живой.

— Точно? Я нехило в тебя врезался. Не смотрел, куда бегу. Прости.

Его взгляд скользнул по ее лицу, но он все еще сторонился Ферн, словно ему не терпелось сорваться с места.

— Мы ведь учились вместе? — тихо спросил он, перенося вес с одной ноги на другую, как это обычно делают спортсмены, готовясь к выступлению.

Он был взволнован и напряжен. Ферн почувствовала укол в сердце — боль, появляющуюся, когда парень, в которого ты так долго была влюблена, едва тебя узнает.

— Эмброуз, это я, Ферн, — замявшись, сказала она. — Двоюродная сестра Бейли, племянница тренера Шина… подруга Риты.

Эмброуз снова посмотрел на нее и замер. Он таращился на нее краем глаза, оставляя вторую половину лица в тени, и Ферн подумала, что, должно быть, из-за травмы ему больно поворачивать голову до конца.

— Ферн? — чуть помедлив, переспросил он.

— Э-э… да. — Теперь настал черед Ферн отворачиваться. Она не знала, помнит ли он записки и тот поцелуй у озера.

— Ты изменилась, — вдруг сказал Эмброуз.

— М-м, спасибо. Такое облегчение это слышать, — честно призналась она.

Эмброуз казался удивленным, уголок его рта приподнялся.

— Рама немного погнулась. Проверь, сможешь ли доехать на нем до дома.

Эмброуз подтолкнул велосипед в ее сторону, и Ферн ухватилась за руль. На мгновение фонарь осветил его лицо. Ферн почувствовала, что ее глаза невольно расширились, а слова застряли в горле. Эмброуз, должно быть, уловил ее резкий вдох, его глаза встретились с ее на долю секунды, прежде чем он отстранился. Потом он развернулся и легко побежал вдоль дороги. Черная фигура растворилась в темноте.

Ферн застыла на месте. Она была не единственной, кто выглядел иначе.

Август, 2004

— Почему они не подпускают меня к зеркалу, пап?

— Потому что сейчас все выглядит хуже, чем есть на самом деле.

— Ты видел, что творится… под бинтами?

— Да, — прошептал Эллиот.

— А мама?

— Нет.

— Ей не нравится смотреть на меня, даже когда все повязки на месте.

— Это причиняет ей боль.

— Нет. Она меня боится.

Эллиот посмотрел на забинтованное лицо сына. Эмброуз видел себя в повязках и пытался представить, что под ними. Даже правый глаз закрыли марлей. Левый глаз выглядел странно на фоне этого белого холста. Эмброуз походил на игрушечную разборную мумию, какие продавались в канун Хеллоуина. Говорил он, как и мумия, с трудом. Губы были замотаны, и он бормотал слова сквозь сжатые зубы, но Эллиот понимал его, если внимательно вслушивался.

— Она тебя не боится, Эмброуз. — Эллиот попытался улыбнуться.

— Боится. Больше всего на свете она боится уродства.