Меняю на нового… или Обмен по-русски

«Что, обломалась с эротическим сном? – выдал этот гад. – Твои стоны меня даже в облике саламандра завели. А змеевас вначале все круги наворачивал от непонимания, а когда ты в голос стонать начала, испугался так, что даже очередную ступень взросления прошел. Вон, рога появились даже. Кто тебе снился, а, самка?»

Проигнорировала саламандра и, посмотрев, не распахнулся ли халат, стала успокаивать сына.

– Все хорошо, Лас. Все хорошо, не переживай, – погладила его по руке, хотя самой было до жути жаль такой побудки, что не укрылось от уже юноши.

А Лас и правда повзрослел! Рожки, вон, появились, небольшие, еле заметные среди его вихров. Грудь уже не мальчика, а юноши, даже кубики на прессе стали выделяться. Такими темпами он у меня скоро опять мужчиной в самом расцвете сил станет.

– Я сделал что-то не так? – медленно проговорил, огорчившись, он.

– Мм, нет, ничего непоправимого ты не совершил, правда. – Я улыбнулась и, потянувшись, решила, что пора думать, как быть дальше.

А подумать стоило обстоятельно. Необходимо вытащить отсюда дочку декана, попутно захватив русалов и филатини. М-да, а еще сын… Даже не так. Важнее всего – сын.

«Какая из меня мать, – мысленно простонала я, – если о сыне думаю в последнюю очередь? Так, проблемы надо решать по мере поступления».

– Лас, а сколько в твоем гареме невольниц? – вырвала из тяжелых дум своего названого сына. – Ты же сам сказал, что можешь узнавать информацию из эфира.

– Могу. В гареме, как ты его назвала, чуть больше шести тысяч особей различных рас. Только он не мой, а Лабиринта, – передернув плечами, ответил сын. – Я не использовал никого в том смысле, что ты вкладываешь в слово «гарем», не мог.

Настала моя очередь удивляться. В моем понимании Лабиринт – это просто название места, так зачем ему невольницы?

– Поясни, пожалуйста, – попросила его. Саламандр тоже заинтересованно подбежал ближе.

– Лабиринт использует магическую силу вошедших как… еду, наверное, так будет более понятно. И чем сильнее маг, тем сложнее ему пройти испытания, так как сам Лабиринт заинтересован в удержании мага внутри. Меня здесь оставил отец. Как я позже понял, он заплатил Лабиринту за мою жизнь, поэтому я могу тут жить, не сходя медленно с ума. Плюс те, в ком я заинтересован, тоже могут спокойно здесь находиться, например, магеланы. Их тут немного, но они есть.

«А что означает, что он не мог использовать невольниц?» – задал вопрос Раф, а я его озвучила, так как и самой было интересно. Перед глазами встала Ари, застрявшая между сменой обликов.

– Мне не подходят другие расы, кроме моей, для… ну, мама… – Змеевас покраснел и опустил глаза.

– Даже так… – усмехнулась я. – А русалы тут для чего? И филатини сказала, что приводила в порядок девушек для повелителя, тебя то есть.

– У русалов энергия воды очень сильна, именно у мужчин. Около моего замка есть зыбучие пески, для них нужна вода. Много воды, для этого и русалы. Лабиринт заманивает тех, кто ему интересен. А филатини приводила в сознание пленников, которые, лишившись магии, считали, что потеряли часть себя… Я понимаю, как это жестоко, правда, но и Лабиринт не доброе создание, – развел руками юноша.

– Ты так говоришь о Лабиринте, будто у него и душа есть. То есть он сознательно заманивает в свои сети? – задумчиво спросила сына.

– И душа, и тело есть, не совсем материальное, но есть, – спокойно ответил Лас. – Просто он редко появляется, чтобы пообщаться. Я тут вроде как его наместник. Был… Нас несколько таких, каждый охраняет свой участок. Все, больше эфир мне не открывает. Ты заберешь меня?

– Ох, ребенок… куда я тебя заберу-то? Сама в университете учусь… – нахмурилась я и посмотрела в окно. Рассвет.

Рэдис сказал, что может перемещаться на рассвете. Нет, не надо думать о нем. Там тоже сложная ситуация. Хотя чего сложного-то? Ну, обещан мужчина другой. Так он мне в вечной любви и не клялся. Что-то я расклеиваться начала. А мне нельзя! Дала себе мысленный подзатыльник и посмотрела на притаившегося Рафа.

– Возьму, вместе учиться будем. Главное – понять, как отсюда выбраться, – сказала я заметно напрягшемуся змеевасу. – Рафантер, что-то ты молчишь подозрительно долго, – обратилась я к саламандру.

«Я вообще потрясен. Получается, когда я прошел Лабиринт, меня просто выпустили, не посчитав сильным. Это, знаешь ли, болезненно осознавать», – отстраненно выдал он.

– Все с тобой ясно. Нет бы радоваться, что живой, так ты страдаешь, что тебя непонятное существо не заарканило, – фыркнула я. – Так, сын, а всех отпустить можно из гарема?

– Нет. Лабиринт не выпустит. И потом, они знали, что могут погибнуть, когда шли сюда, – сказал Лас, подползая ко мне и кладя голову мне на колени. Незаметно для себя начала перебирать пряди. Темные, что удивительно, ведь изначально волосы у него были светлые.

– Грустно, но и я не мать Тереза, – резюмировала я. – Возвращаемся к нашим баранам. Как мне вернуть магию?

– Вспомнить о ней, – расслабленно ответил змеевас. – Я не отнимал ее, просто заставил поверить, что отнял.