Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна)

Подходил к концу седьмой год учёбы в Академии. Каснел всё чаще заговаривал об открытии четвёртого канала, и Алоис считал себя почти полноценным магом. Ему хотелось побывать дома. Не от тоски по родным, но из-за желания увидеть одобрение на их лицах. Однако, просьбы нанести визит в Эль-Барико Каснел пропускал мимо ушей или мягко отказывал, боясь, что их общая тайна выйдет за пределы Академии. Как бы Алоис не увещевал его и не клялся хранить молчание, магистр оставался непреклонен. Даже решись Алоис применить убеждение, барьерная магия и близко не подпустила бы нити к Источнику Каснела. Невидимые оковы тяготили. Алоис ощущал себя птицей в клетке, но не смел противиться воле благодетеля. Так, в смятении и ожидании открытия четвёртого канала, прошёл год.

Алоис больше не вспоминал о доме вслух, и магистр, похоже, перестал видеть в этом угрозу. Он всё чаще брал ученика на званые обеды или собрания, где можно было практиковаться в чтении мыслей, и всё так же просил записывать услышанное в тетрадь, которую перечитывал каждый вечер и хранил в ящике с замком. Каснела интересовала не столько магия Алоиса, сколько возможность с её помощью влиять на нужных людей. О том, что Каснел метит в короли, ученику стало понятно к последним годам обучения. Ровно в то время терпение Алоиса лопнуло.

Ранним утром начала осени он покинул королевский дворец и один, безо всякого сопровождения, отправился в Эль-Барико, нарушив указание магистра задержаться в обители Майернса до конца месяца. Алоис не получал из дома ни одного письма и не знал, живы ли родители и в добром ли находятся здравии. Каснел заменил ему и родных, и друзей, которых из-за способностей его Источника Алоис так и не смог завести. Но острая необходимость показать отцу, что сын оправдал, а возможно и превзошёл ожидания, не покидала Алоиса ни на минуту.

На нижних улицах Эль-Барико привычно воняло тухлой рыбой, водорослями, застрявшими в сетях, и дымом. До первых холодов жители готовили еду снаружи домов из-за частых пожаров и тесноты. Ели из большого казана целыми семьями. Если у одного рыбака случался удачный улов, его жена варила уху и созывала всех соседей. В другой раз соседи делились с ними своим ужином. Так и жили. Ребятня рыбачила на пирсе с криками, шумом, плеском. Кого-то столкнули в холодную воду и тут же принялись вытаскивать, хохоча и подтрунивая.

Алоису вспомнилось, как в детстве по дороге на рынок он убегал от Аиши в нижний город, чтобы посмотреть на мальчишек, ловивших рыбу. Однажды он даже чуть не подрался с каким-то бродяжкой, и это было, пожалуй, единственным приключением, случившимся вне стен родительского дома. Аиша носилась за ним всюду, как приклеенная, а потом ещё доносила отцу, и тогда Алоиса по месяцу не выпускали из дома. Оставалось только сидеть у окна и считать водяные дорожки, проделанные дождём.

Наступило время отлива, берега были скользкими от тины. Широкая полоса тёмного песка тянулась по всему побережью и пропадала за скалистым мысом. Девчушки, шлёпая босыми ногами, собирали выброшенные волнами ракушки. С пристани доносилась песня пьяного рыбака в закатанных до колен штанах, сидевшего у кромки воды. Алоис радовался солнцу и простору. Впереди не было ни лесов, ни бесконечных строений столицы, только играющая бликами полоса моря и крики носящихся под облаками чаек.

На холме, возвышаясь над городом подобно айсбергу, стоял сложенный из белого камня дом Кортега Вартаци. Конь неторопливо поднимался в гору по мощёной плоскими плитами дороге. Под чёрным плащом Алоиса блестела брошь, украденная у одного из дворцовых магов. Каснел не позволял носить форму адепта и любые вещи, которые могли хотя бы намёком указывать на связь с магическим оплотом, а без них Алоису могли не поверить.

Академическая опека мало отличалась от родительской. Птицу пересадили в другую клетку и научили петь, но только тогда, когда этого захочется хозяину. Поездка домой очень походила на побег от Аиши в нижний город, и Алоис всё чаще задумывался о том, чтобы попробовать найти брешь в магии Каснела. Ему не хотелось остаться тенью магистра, и барьеры были единственной преградой на пути к свободе. Попытайся Алоис добраться до сознания Каснела, магистр пресек бы любую попытку и расценил её как предательство. Источник барьерного мага обладал высокой чувствительностью, даже самая тонкая волшба не могла пройти мимо его нитей, а убить Каснела означало лишиться единственного близкого человека.

Ворота открылись, Алоис не спеша въехал во двор. Здесь всё было по-прежнему за исключением разросшихся виноградников. Фронтоны подпирали увитые плющом скульптуры девушек с кувшинами на головах, отсветы заходящего солнца играли на узоре мощения, в листве апельсиновых деревьев и кадках с цветами, обрамлявшими парадный вход.