Менялы

Гул голосов за столом стих. Подождав, пока запоздавшие рассядутся, Джером Паттертон, сидевший во главе стола, постучал молоточком и объявил:

— Джентльмены, прошу внимания!

Сегодня был как бы бенефис Паттертона, весьма необычный для него в последнее время. Ему уже было за шестьдесят, приближалась пора отставки и, надо сказать, вел он себя более чем скромно, а его титул вице-президента был больше декоративным. Мнение Алекса Вандервоорта о Паттертоне как вице-президенте можно было бы сформулировать следующими словами: человек с исключительными способностями, пропадающими втуне.

Как и следовало ожидать, Джером Паттертон начал свое выступление с бюллетеня о состоянии здоровья Бена Россели. После чего перешел к делу:

— Большинство из вас, джентльмены, в курсе того ритуала, который мы должны совершить сегодня. Роско Хейворд и Алекс Вандервоорт выступят с обращением к Совету, затем оба покинут заседание; их кандидатуры будут обсуждаться заочно.

Опять-таки в соответствии с установившейся традицией первое слово было предоставлено Роско Хейворду, на что Алекс заметил:

— Ну что ж! За мной последнее слово…

Раздался легкий смех, несколько растопивший лед. Роско Хейворд улыбнулся вместе со всеми и, встав, обратился к присутствующим:

— Большое спасибо за предоставленное мне слово, господин председатель и уважаемые члены Совета! Сегодня у нас закрытое заседание. Оно не будет освещено в прессе, оно также не будет доведено до сведения акционеров, и я могу быть полностью откровенен. Свою первейшую задачу, как и задачу этого Совета, я вижу во всемерном приумножении прибыли ПКА. Я подчеркиваю: именно прибыли, джентльмены. Ибо она — наша цель номер один!

Хейворд быстро заглянул в текст и продолжал:

— Позвольте мне остановиться на этом более подробно. Я вижу, что слишком многое в банковском деле и в бизнесе вообще за последнее время оказывается под влиянием всевозможных общественных проблем и противоречий, характерных для нашей эпохи. Как банкир, я думаю, что это — зло. Позвольте мне подчеркнуть, что я ни в коей мере не пытаюсь уменьшить значение общественного сознания индивидуума: я надеюсь, что и мое общественное сознание развито в достаточной степени. Я согласен, что все мы обязаны время от времени ревизовать шкалу личностных ценностей, чтобы привести их в соответствие с новыми идеями. Благодаря этому мы сможем внести весомую лепту в общее дело. Но это, так сказать, в личном плане. Корпоративная политика — нечто иное. Она не должна зависеть от модных поветрий и общественных проблем. Если же кое-кто считает, что бизнес может подчиняться политическому и социальному давлению, то я скажу прямо: это гибельно для свободного предпринимательства в Америке и опасно для нашего банка. Это чревато сдачей позиций, задержкой роста и сокращением прибылей. Иными словами, нам надо научиться пренебрегать социально-политическими проблемами; это — не наша забота. Разумеется, я не говорю о тех случаях, когда речь идет о финансовых интересах наших клиентов…

Здесь докладчик улыбнулся, как бы разбавляя яд своих слов:

— Я, конечно, понимаю, что будь эти слова высказаны на публике, они прозвучали бы отталкивающе. Но в кругу своих, где принимаются реальные решения, где делается политика бизнеса, я могу быть откровенным.

Многие собравшиеся одобрительно закивали, а один даже с энтузиазмом стукнул кулаком по столу.

Алекс Вандервоорт подумал: «Итак, Хейворд решил бросить ему перчатку прямо в лицо и идет на открытый конфликт не только с ним, но и с убеждениями Бена Россели».

Впрочем, с одним заявлением Хейворда Алекс был полностью согласен. А именно, с его словами, что здесь формируется реальная политика. Покуда акционеры и общественность получают розовую картину банковской стратегии из элегантно составленных годовых отчетов, за закрытой дверью зала заседаний истинные ее цели обсуждаются в самых бескомпромиссных выражениях.

— Я бы хотел провести параллель, — продолжал объяснять свою точку зрения Хейворд, — между моими словами и тем, что произошло в церкви, которую я усердно посещаю. В шестидесятые годы наша церковь тратила много денег, времени и сил на общественные проблемы, особенно на борьбу за равенство черных. Частично это шло за счет давления извне, но многие члены конгрегации считали, что это было как раз «то самое», что нужно и важно. Однако не так давно нам удалось установить контроль над вредными влияниями, и мы высказались против деятельности, не соответствующей духу церкви. Мы потребовали возвращения к истинно религиозным целям. Мы умножили число общественных церемоний, и основная задача нашей церкви, как мы ее видим, сегодня выполняется. Что же до всевозможных общественных акций, то мы оставляем это поле деятельности государству и организациям, которым надлежит этим заниматься…

— Я говорил о прибыли, как о нашей главной цели, — продолжал Роско Хейворд. — Однако я знаю, что найдутся и несогласные с этой установкой. Они скажут, что погоня за прибылью — это близорукая, эгоистичная и неправедная цель, не имеющая благородного общественного резонанса.