Менялы

— Этим многие интересуются, но это секрет, который я тщательно охраняю.

— О, простите, я вовсе не собирался совать нос в чужие дела…

— Не извиняйтесь! На вашем месте я бы тоже полюбопытствовал… Больше того, — доверительно продолжал Луис, — я публикую по книге в год и даю примерно двадцать консультаций в месяц. Эти гонорары покрывают все мои расходы. Таким образом, доход от бюллетеня остается мне в чистом виде.

— Скажите, могли бы вы одним предложением сформулировать лучший способ помещения или накопления денег?

— Конечно! Полагаться на самого себя.

— Ну, а если человек сам не знает…

— Ничего, научится! Это не так трудно, а пристально следить за движением собственных финансовых дел даже увлекательно. Главное, ни на кого не полагаться при ответственных решениях. Особенно это касается биржевых маклеров, самых верных и беспощадных разорителей… Сюда же, впрочем, можно отнести и банковские отделы ценных бумаг…

— Вы им не доверяете?

— Черт их побери, Алекс! С крупными вкладами там еще возятся. Зато остальные вкладчики варятся в общем котле, ими занимаются низкооплачиваемые невежды.

Алекс сделал легкую гримасу, но возражать не стал. В целом Луис был прав.

Алекс перелистал свежий бюллетень. Как обычно, в нем были сложные технические консультации по узко специфическим позициям и простые практические рекомендации по держанию денег в разных валютах. Например:

В швейцарских франках: держать сорок процентов капитала.

В голландских гульденах — двадцать пять процентов.

В немецких марках — двадцать процентов.

В канадских долларах — десять.

В австрийских шиллингах — пять.

В долларах США — ничего…

В специальной колонке указывалось, какие международные ценные бумаги нужно было хранить или продавать. Взгляд Алекса пробежал по рубрике «Покупать и хранить». Затем — по рубрике «Продавать». Он чуть не подпрыгнул, прочитав после слова «Супранэйшнл» — «Продавать немедленно, где только возможно, по любой цене»…

— Скажите, Луис, а вот эта рекомендация по «Супранэйшнл»… Почему такая категоричность и экстренность? Ведь на протяжении многих лет здесь советовалось «долгосрочное хранение»!

Луис подумал, прежде чем ответить:

— Что-то меня беспокоит в «Сунатко». До меня доносятся разговоры из никоим образом не связанных между собой источников. Какие-то слухи о крупных потерях… Бухгалтерские махинации в филиалах… Все это наводит на подозрение. А вот, скажем, из Вашингтона просочилось, что Джордж Квотермейн клянчит там субсидию наподобие той, что была дана «Локхиду». Все это свидетельствует, что «Сунатко» предстоят трудные времена. Вот почему я считаю, что мои клиенты должны срочно продавать ценные бумаги «Сунатко».

— Но ведь все, о чем вы говорили, это — слухи, все это можно сказать о многих компаниях! На чем же основана ваша уверенность?

— Ее, к сожалению, нет. Просто моя рекомендация — продавать! Она основана на чистой интуиции. И я ей доверяюсь…

Луис Дорси отставил пустой бокал.

— Вернемся к нашим дамам?

— Да, пожалуй, — сказал Алекс и пошел вслед за Луисом.

Из головы его никак не выходила мысль о «Супранэйшнл».

•

— Глазам бы своим не поверил! — резко сказал Ноллан Уэйнрайт. — Вот уж никогда бы не подумал, что у вас хватит наглости прийти сюда…

— Я и сам бы не решился…

Голос Майлса Истина выдавал сильное волнение.

— Я хотел прийти еще вчера, но не посмел. Сегодня я болтался возле банка целый час, прежде чем набрался смелости и решился…

— Может быть, вы это и называете смелостью, а я называю это нахальством. Ну, раз вы тут, чего вы хотите?

Они стояли друг против друга в кабинете Ноллана Уэйнрайта: великолепно выглядевший вице-президент по безопасности и отсидевший свой срок бывший сотрудник банка Истин, сжавшийся, бледный, в отрепьях…

В кабинете Ноллана, по сравнению с кабинетами других руководителей, царила спартанская обстановка. Простые крашеные стены, практичная мебель, скромный письменный стол.

— Итак, что же вам нужно? — переспросил Уэйнрайт.

Наступила длительная пауза, во время которой они разглядывали друг друга, потом Майлс проговорил:

— Мне нужна работа. Любая работа!

— В этом банке? Вы с ума сошли!

— Почему? Я был бы самым честным сотрудником, мистер Уэйнрайт…

— Пока кто-нибудь опять не толкнет вас на воровство?

— Никогда это не повторится! Неужели никто не может поверить, что я извлек для себя суровый урок? Неужели вы думаете, что человек, побывавший в этом аду, снова поддастся на искушение?

— Лично мое мнение в данном случае не играет никакой роли. У банка есть на этот счет своя политика. Она заключается в том, что на работу не принимаются люди, проходившие по уголовному делу. Даже если бы я захотел, я не мог бы изменить этого положения…

— Ну неужели даже попробовать нельзя? Ведь есть же должности, не связанные с материальной ответственностью… Неужели даже такую работу получить нельзя?

— Нет, — сказал Ноллан. — И потом, почему это вы так хотите вернуться именно сюда?

— Потому что я больше нигде не смог найти работу. Никакой работы и никаких шансов! Абсолютно…

— Ну-ну…