Меню высоких отношений

Даша и Влада, помня мой утренний всплеск эмоций, отрицательно покачали головами.

– Если честно, то не очень, – обхватив ладонью горло, сказала я.

Вера Ивановна окинула меня строгим взглядом. Я покраснела и, как оказалось, весьма кстати.

– Похоже, у тебя температура. Ты вся горишь! Иди домой. Нечего заражать девочек!

Господи, да разве ж я против?! Стараясь не выдать свой радости, я опустила глаза и молча стала втискиваться в пальто.

Мне очень повезло: автобусы на малую родину Артема ходили каждые полчаса. Мне даже ждать не пришлось. Только я подошла к нужной мне платформе, как был подан автобус.

На месте я, не уходя с вокзала, спросила, есть ли здесь адресное бюро. Женщина-кассирша как-то странно на меня посмотрела, но ответила довольно вежливо:

– Милая, у нас отродясь никакого адресного бюро не было.

– Как же мне человека найти? – озадачила я кассиршу.

– Иди в полицию, в паспортный стол. Там наверняка знают, – надоумила меня она, а потом подробно рассказала, как туда пройти.

По пути я зашла в магазин и купила коробку конфет, чтобы отблагодарить работника паспортного стола в том случае, если мои поиски окажутся плодотворными.

Все оказалось рядом.

– Здравствуйте. Помогите мне! – с порога взмолилась я.

– Что случилось? – поинтересовалась толстушка, укутанная в оренбургский платок.

– Моя соседка умирает. – Легенду об умирающей соседке, которая хочет проститься с сестрой, я придумала, когда тряслась в автобусе. Отчего я выбрала соседку, а не, скажем, тетю или бабушку, легко объяснить: мне так никто не будет ставить в упрек, почему мои родственники не поддерживают отношения. Мои родственники поддерживают отношения, а за соседей я не отвечаю!

– Звоните в «скорую», – отфутболила меня паспортистка.

– Вы меня не поняли. Моя соседка умирает и хочет, чтобы я разыскала ее сестру. Знаете, лет пятнадцать назад они по глупости горшки побили. Не общались, не звонили, не писали. Адреса позабывали! А теперь на смертном одре моя Мария Никаноровна прощения хочет попросить у сестры. Вы уж помогите мне, иначе я не знаю, как ей в глаза посмотрю, когда вернусь ни с чем.

– Имя сестры соседки знаете? – прониклась ко мне жалостью женщина.

– Конечно, знаю. Петрова Светлана Никаноровна.

– Сейчас посмотрю, – вздохнула паспортистка и уткнулась в компьютер. – Что-то нет вашей Светланы Никаноровны.

У меня похолодело внутри. Неужели зря сюда приехала?

– Здесь нет. Сейчас в картотеке поищу, – женщина встала, сбросив на стул платок, и пошла к комоду с выдвижными ящичками. – Нам когда компьютер поставили, мы всех жителей поселка в базу данных поместили, но и старую картотеку не выкинули, – объяснила она. – Может, кого-то и пропустили. Петрова, говорите? Ага, есть такая! – Я незаметно перекрестилась. – Только умерла она!

– Как умерла?! Давно?

– Давно. Лет десять назад.

– Это убьет бабу Маню! А адрес у вас ее есть? Хочу поговорить с соседями. Мария Никаноровна обязательно спросит, как жила ее сестра все эти годы.

– Пишите. Улица Первомайская, дом пятнадцать, квартира один.

Я положила перед паспортисткой коробочку конфета и тут же была одарена благосклонной улыбкой.

– Если еще кого-то надо разыскать, не стесняйтесь, – сказала мне на прощание паспортистка.

– А улица Первомайская далеко?

– Здесь все близко. За автостанцией повернете налево и до первого перекрестка.

Глава 19

То, что у Артема не было матери, меня ничуть не удивило и не огорчило. Даже если бы она была жива, и я бы с ней встретилась, не факт, что женщина была бы откровенна. Куда откровенней могут быть соседки-подружки, если они, конечно, еще живут там, на Первомайской.

От паспортного стола до Первомайской улицы я шла ровно десять минут. Дом, в котором провел свое детство и юность Артем, мало отличался от соседних домов: двухэтажный, облезлый, с деревянной лестницей и дверью, висящей на одной петлей.

«Да уж, похоже, не радужное у Артема было детство. А с такой компанией – одна дорога в колонию для несовершеннолетних», – подумала я, присматриваясь к двум типам сомнительного вида, которые стояли около одного из подъездов.

Как на грех, эти двое стояли возле нужного мне подъезда. Я поостереглась входить внутрь и стала искать глазами кого-то, кто бы мне рассказал об Артеме. Выбор был невелик: или две девчонки в коротких искусственных шубках, или две старушки, сидящие на лавке около второго подъезда.

Бабушки казались необъятными – обе в тулупах, в пуховых платках, в валенках. Сразу видно, что они не на пять минут вышли из дома. Девчонки потягивали из бутылок пиво. Их я отмела сразу: вряд ли они могли быть мне полезными. А вот старушки, вероятнее всего, охотно поговорят со свежим человеком. К ним я и направилась.

– Здравствуйте. Вы в этом доме живете? – весьма вежливо осведомилась я.

– Ищешь кого-то? – поинтересовалась одна из бабушек.

У нее был такой пристальный и хитрый взгляд, что врать про умирающую соседку я не решилась.

– Ищу. Родственников Артема Петрова. Знаете такого? Он жил здесь когда-то.

– Вот именно, что когда-то, а теперь не живет – в город уехал. Все туда едут. А зачем он тебе?