Меньше, чем смерть

Еще одним отличием Тонатоса от других планет было дневное освещение улиц. На столбах, на которых обычно монтируют генераторы полевых ограничителей, на уровне пешеходного потока висели чаши, из которых рвались вверх языки синего пламени. Дыма не было. Некоторые прохожие, не останавливаясь, на ходу запускали руки в голубой огонь, потом сосредоточенно терли ими лицо и спешили по своим делам дальше. Ритуал поклонения огню совершался походя.

Но задерживаться у решетки не стоило. Сова окинула ограждение оценивающим взглядом, но от идеи перелезть через забор пришлось отказаться. Все-таки присутствие на планете в качестве официального представителя Ордена требовало соблюдения хоть каких-то рамок приличия, и она решила поискать ворота. Но и здесь ей не повезло: уже издалека она заметила, что у ворот дежурит живой караул. Сова представила, что ее не выпустят из парка в город — и ей придется голодной возвращаться назад во дворец, чтобы смиренно дожидаться того момента, когда ее соизволят накормить. Она повернула обратно и пошла вдоль решетки, отыскивая подходящее местечко, прикрытое зелеными насаждениями от посторонних глаз.

Сначала ради конспирации следовало позаботиться о камерах наблюдения, украшавших чугунное сооружение по всей его протяженности. Когда государству Тонатос был нанесен материальный ущерб в размере стоимости трех соседних камер, Сова рассудила, что на этом можно остановиться. Сохранившиеся неповрежденными камеры мирно поглядывали в другие стороны.

Пространственный канал отличался от энергетического лишь тем, что поглощал куда меньше энергии и вещества из окружающего мира, не оставляя дырок в пространстве. Зато он позволял быстро перейти из одного места в другое, минуя обычные длинные пути. Иметь в арсенале личное подпространство было очень удобно. Мешал только плохо поддающийся укрощению страх перед неизвестностью финиша. Больших расстояний Сова пока что старательно избегала. Но сейчас ей был нужен канал минимальной длины, всего каких-то полметра. Шагнув в него, Сова мигом очутилась по другую сторону решетки, не потревожив систему сигнализации.

Оказавшись на свободе, Сова принялась тщательно исследовать вывески в надежде обнаружить рекламу кафе или ресторана. Вывесок было много, но к еде они не имели никакого отношения. Каждая вертикальная поверхность была щедро обклеена рекламными плакатами букмекерских контор, приглашавших делать просто ставки, делать крупные ставки, очень крупные ставки и ставки на победителя. Несколько перетяжек, располагавшихся между ярусами движения, желали «удачи на арене всем выпускникам школы Симаргла». Больше читать было нечего, и это означало, что в пределах непосредственной видимости еда отсутствует. Признаться, Сова не рассчитывала слишком далеко удаляться от места своего домашнего ареста, но раз уж ей удалось его покинуть, возвращаться с полпути было бессмысленно. Тогда она зашагала вдоль улицы, внимательно разглядывая надписи на домах в надежде отыскать место, где согласились бы ее покормить.

Однако, сделав всего несколько шагов, она вынуждена была остановиться и уставиться себе под ноги. Оказалось, что широкий тротуар, по которому она шла, расчерчен на ровные полосы для движения пешеходов. Не успела Сова решить, что такое рвение местных властей в деле регламентации жизни подданных довольно забавно, как ее уже толкнули в спину.

— Чего стоишь? — рявкнули сзади.

Сова развернулась с намерением дать отпор, но толкающийся субъект уже обгонял ее но полосе встречного движения. Там он лоб в лоб встретился с другим, не менее дружелюбным типом. Сова отошла в сторону и с удовольствием принялась наблюдать за их перепалкой. «Куда прешь?» — «Да вот идиот какой-то стоит на дороге!», «Тебя не спросили!», «Береги здоровье!» — долетало до нее. «Милая планетка, — отметила она, — Любопытно, тут выдают права для хождения по тротуарам?» Когда затор, вызванный этим столкновением, наконец прорвался, Сова двинулась по своей полосе, стараясь соблюдать скорость и придерживаться нужного направления потока.

Разыскивать место общественного питания пришлось довольно долго. Три встреченные по пути кафе оказались закрытыми. У дверей каждого из них, там, где обычно хозяин вывешивает для всеобщего обозрения меню, были очерчены площадки для парковки пешеходов, заинтересовавшихся перечнем блюд. На каждой из трех площадок Сова постояла чуть дольше, чем позволяло праздное любопытство обыкновенного зеваки. Она надеялась, что ее муки голода все же заметят — и заведение откроют. У третьей по счету запертой двери ее удостоили вниманием. Недовольный голос из динамика сообщил ей, что сегодня ресторан не работает по причине праздника.

— Какого праздника? — Сова возмущенно вскинула голову, раздражаясь от необходимости расспрашивать камеру наружного наблюдения, установленную над входом в место общественного питания.

— Кхордад, — чуть помолчав, пояснила камера и больше признаков жизни не подавала.

Вероятно, граждане Тонатоса и мысли не допускали о том, чтобы общественно питаться во время национальных торжеств.