Меншиков

Нечто похожее обнаруживаем и в «Дневнике обороны Полтавы»: сведения о подходе калмыков, вынудившие Карла начать сражение ранее срока, шведскому командованию сообщил перебежчик из русского лагеря, который, кстати, выдал шведам еще один важный секрет – он указал место расположения в боевых порядках русских полков новобранцев и советовал нанести удар именно по этому полку. Петр, узнав о бегстве иноземца предателя и предположив, что тот непременно сообщит о слабом месте обороны, велел поменять форму: на новобранцев надели мундиры закаленного в боях Новгородского полка, а на новгородцев – мундиры новобранцев.

В этом свидетельстве если что-либо и может вызвать сомнение, так это сюжет с переодеванием. Что касается прибытия калмыков и перенесения дня сражения, то показания обоих источников, никак не связанных между собою происхождением, совпадают.

О том, что генеральное сражение намечено на 27 июня, Карл XII объявил накануне, 26 июня. Войскам было сказано, что король сам будет участвовать в битве, но из-за ранения командовать войсками не в состоянии и вручает их фельдмаршалу графу Реншильду. Генералам Карл XII самодовольно заявил: «Завтра мы будем обедать в шатрах у московского царя. Нет нужды заботиться о продовольствии солдат – в московском обозе всего много припасено для нас».[163]

В воскресный день 26 июня царь разъезжал по полкам – тоже обращался к воинам с речью. Но не сытым обедом прельщал он солдат и офицеров, а выпавшей им честью защитить Родину и совершить ради этого подвиги. Петру отвечал генерал-лейтенант князь Михаил Михайлович Голицын, заверивший, что воины для защиты отечества не пощадят живота своего: «Ваше царское величество изволил труд наш и верность и храбрость добрых солдат видеть на Левенгаубтской баталии […] ныне войско то ж, и мы, рабы твои, те ж уповаем таков же иметь подвиг».[164]

В ночь на 27 июня шведские войска были приведены в боевую готовность. «Эту ночь, – засвидетельствовал Даниэл Крман, – мы провели под открытым небом, без огня, без соломы, сена, еды и питья».

Пехота и конница должны были нанести удар по основным силам русской армии. Такова была диспозиция Карла XII. Сражение, однако, протекало не по его воле, а по воле Петра Великого.

Шведы ринулись в атаку за два часа до рассвета. С обнаженной шпагой, лежа в притороченной к лошадям качалке, шведский король, находясь в центре боевых порядков, призывал свое воинство к победе. Мазепа тоже изображал полководца. Даниэл Крман записал: бывший гетман «утром, роскошно одетым, несся на чистокровном коне в бой, но король Карл, похвалив его, приказал вернуться к обозу, ради спасения жизни, потому что и так у него было слабое здоровье».[165]

Русские войска встретили шведов, подошедших к редутам в три часа ночи, сильным ружейным и артиллерийским огнем. Неприятель прихватил с собой всего четыре пушки. Объяснялось это не недостачей пороха у шведов, как принято было считать историками раньше, а упованием на рукопашную схватку в темноте.

Шведам удалось овладеть двумя недостроенными редутами, раздались их торжествующие возгласы: «Победа! Победа!» Веру шведов в победу укрепили также успешные действия их кавалерии, на короткое время потеснившей русских драгун. Радость, однако, была преждевременной. Оказавшись без поддержки артиллерии и не имея гранат, шведы несли огромные потери. Пехота под командованием шведского генерала К.-Г. Рооса и кавалерия В.-А. Шлиппенбаха, не выдержав губительного огня, отошли в Яковецкий лес. Связь этих отрядов с основными силами шведов была утрачена. Конница Меншикова атаковала кавалерию Шлиппенбаха, разгромила ее и захватила в плен командовавшего ею полковника. Такую же участь разделила и пехота Рооса, пытавшаяся было укрыться в шведских укреплениях под Полтавой. На плечах бегущих пехота русского генерала Ренцеля ворвалась в укрепление и уничтожила или пленила этот отряд.

Так неудачно для шведов закончился первый этап сражения: они понесли огромные потери и, не выполнив возложенных на них задач, вынуждены были отойти за пределы досягаемости ружейного и пушечного огня.

Наступило затишье, сопровождавшееся построением основных сил в боевые порядки. Петр в конце шестого часа сражения велел вывести из укрепленного лагеря 42 батальона пехоты из имевшихся у него 60. На флангах расположились драгунские полки.

В боевой порядок построилась и шведская армия, первой начавшая наступление. Когда шведы подошли на расстояние пушечного выстрела, 87 стволов русской артиллерии открыли огонь картечью. Шведы продолжали идти вперед, но когда приблизились на расстояние ста шагов, раздался залп русской пехоты и драгун. Началась ружейная и артиллерийская дуэль, в которой русские оказались намного сильнее.