Мент и бомжара (сборник)

– Не принесли, – Ваня развел руки в стороны.

– Ха! Размечтался! Буфет – третья дверь направо.

– Не было указаний.

– Пошли.

Тощая завитая буфетчица опять подала им котлеты с макаронами, салат из подвявшей капусты и компот из сухофруктов.

– Очень вкусно, – похвалил завтрак Ваня.

– Во всяком случае съедобно. И полная гарантия, что не отравишься.

– И я о том же, – смиренно ответил бомжара и вытер салфеткой рот.

Зайцев порывисто поднялся, сдвинул стул в сторону и, не оглядываясь, направился к выходу.

– Слушаю тебя внимательно, – сказал он, когда они вернулись в комнату Вани. – С чего ты взял, что пропал альбом с марками? Что он в пластмассовой обложке серого цвета? Что он толще всех остальных альбомов?

– Видишь ли, капитан… Мебельная промышленность нашей страны не достигла того высокого уровня, который позволял бы скрывать следы преступления. Ты со мной согласен?

– Целиком и полностью, как говаривали наши вожди недавнего прошлого. Продолжай.

– Шкаф у нашего коллекционера самодельный. Он заказывал его по размеру простенка. Доски для шкафа были, может быть, неплохо обработаны. И даже покрыты лаком. Но после лакирования доски положено продраивать шкуркой. А их не продраили. В результате мелкие ворсинки дерева от лака вздыбились и превратились в своеобразный наждак. Невидимый и как бы несуществующий. Который и обдирает обложку, когда хозяин засовывает свой бесценный альбом в щель между стенкой шкафа и другими альбомами. А на полке пыль, а на пыли полоски от обложки. Полоски эти и показывают, какой толщины альбом там иногда стоял.

– Как понимать это твое «иногда»?

– Поскольку в наличии пыль, значит, частенько это место пустует. Серый альбом далеко не всегда стоял на полке, для него у хозяина было местечко другое. Тайное. А в тот вечер он, похоже, показал альбом гостю. В этом была его самая большая ошибка в жизни. Кстати, а ты знаешь, капитан, как гадают на кофейной гуще?

– Понятия не имею! – резковато ответил Зайцев.

– Напрасно. Это большое упущение в твоем образовании и профессиональной подготовке. После того, как кофе выпито, чашку переворачивают вверх дном и ставят на блюдечко, давая гуще стечь вниз. Потеки гущи на внутренней поверхности чашки застывают в самых причудливых формах. При хорошем воображении там можно увидеть кладбищенские кресты, женские фигурки, детские головки и даже всевозможные непристойности…. По этим картинкам и предсказывают будущее. Помнишь чашки на журнальном столике?

– Ну, были две чашки… Что из этого следует? – растерянно спросил Зайцев.

– А внутри кофейная гуща.

– Да, чашки были немытые. Хозяин не успел ополоснуть, а убийце было не до них.

– Как выглядели в них потеки гущи? Не помнишь… Бывает, – уже с некоторым сожалением произнес Ваня. – В чашке, из которой пил убийца, явственно просматривается крест. Это было предупреждение. Но злодей не увидел креста, или же пренебрег этим знаком, не поверил высшим силам, которые пытались остановить его от безрассудного поступка.

– А может, гадал хозяин?

– Нет, капитан, – твердо сказал бомжара. – Посмотри на снимок – обе чашки стоят на столике со стороны убийцы.

– А почему ты решил, что из чашки с крестом пил именно убийца? Может, из нее пил хозяин? И тогда крест полностью оправдал свое появление-знамение.

– Из чашки с кофейным крестом пил убийца – на ней нет отпечатков пальцев. Ничьих. А на другой – отпечатки пальцев хозяина.

– С чего ты все это взял, Ваня? – с такой улыбкой спросил Зайцев, будто ему удалось наконец в чем-то уличить бомжару.

– А ты сам мне это сказал, капитан. – Ваня вскинул руку вверх и чуть в сторону, как это делали когда-то греческие боги, наблюдая с Олимпа за людскими глупостями. – Вчера. Сказал, что хозяин пил из надколотой чашки.

– И что же из этого следует?

– Выводы можно делать разные… Но в нашем случае более других напрашивается такой… Убийца – человек суеверный. Задумав кошмарное преступление, он не может устоять, чтобы еще раз не свериться с приметами. Вообще-то все мы суеверные, все хотим ощутить поддержку высших сил…

– Значит, ты мне предлагаешь из двенадцати человек найти самого суеверного?

– Можно пойти и по этому пути, но не стоит, – раздумчиво произнес бомжара. – Ночью с божьей помощью мне открылось нечто более важное. Думаю, что уже к вечеру ты можешь защелкнуть неотвратимые свои наручники на вздрагивающих от ужаса руках убийцы. Ничего, что я выразился так красиво?

– Да выражайся, Ваня, как тебе угодно! Только побыстрее!

– Спешат, капитан, только при ловле блох, – с почти неуловимой назидательностью произнес Ваня. – А при ловле опасных преступников следует соблюдать осторожность.

– Могут убить? – понизив голос, спросил Зайцев.

– Могут слинять, – на этот раз в голосе бомжары назидательность прозвучала уже вполне откровенно.

– Ваня, – следователь помолчал. – Наручников у меня в достатке, и все они в рабочем состоянии. Только скажи мне, пожалуйста, на чьих шаловливых ручонках я могу их защелкнуть?

– Ты помнишь всех двенадцать подозреваемых?

– Они стоят у меня перед глазами! Днем и ночью! Как живые!