Мент, меч и муж

— Йему д'рога, а Т'льв'сса кто убьил? Нье уззнайем…

— А что, неясно? — пожал плечами Джуран. — Он и убил, с подельничками. Ограбил, а затем сюда побежал — докладываться.

— Зачем убивать было? — вздохнул Роннен.

Я влезла в разговор:

— Возможно, решил, что его люди прикончили самого лорда Крима, хотел получить награду?

— Убивал не он, — упрямо покачал головой мой работодатель. — Я его допрашивал. Да и не мог он — сама говорила, мол, Тельвиса высокий человек рубанул.

— Говорила. Но те парни, которые с ним были, достаточного роста.

— Ладно, — подвёл итог Роннен. — Сейчас гадать без толку. Берём телегу, припасы — и с рассветом убираемся отсюда.

— С пленными что делать? — прищурился Хамек.

Лорд Крим неопределённо махнул рукой в сторону леса. Впрочем, дружинники прекрасно его поняли. Хамек, Джуран и бельмастый отправились исполнять распоряжение.

А я опять промолчала. Да и что тут можно было сказать? Женевские конвенции всё-таки не для местных писаны.

Дальнейшее путешествие запомнилось плохо. Скрип телеги смешался в моём сознании с резкими щелчками кнутов, мир качался, бока лошади следовало сжимать ногами, а поводья — руками. На привалах я поначалу валилась без сил, хорошо хоть миску держать могла без посторонней помощи. Немного отдыхала — и плелась чистить лошадь.

Седло всё ещё собиралось под присмотром — детали путались и пытались поменяться местами. Но проклятая животина уже усвоила, что на ней сидит редкостная гадина, которая не даёт баловать. В конце концов, механизм управления у кобылы ненамного сложнее, чем у автомобиля, а на водительские права я сдала с первого раза!

Через несколько дней меня впервые припрягли собирать хворост. Пошла без звука, хотя очень хотелось материться. Кто-то, помнится, хотел стать для здешних "своим парнем"? Так вперёд, дорогая! Ещё десять тысяч вёдер — и золотой ключик от суровых мужских сердец у тебя в кармане!

Кажется, пару раз мы прыгали между мирами. Тогда мне становилось на редкость паршиво, и покидать телегу ради прелестей верховой езды организм отказывался наотрез. Вроде бы, в те дни рядом валялось ещё несколько тел, но точно уже не вспомню.

Хворост всё равно исправно собирался — куда деваться, нету дров — нету костра и похлёбки! Или чем там меня кормили в те дни…

В основном Роннен для прыжка выбирал мир, в котором был примерно тот же сезон, что и в прежнем. Но пришлось и помокнуть, а однажды загремели прямиком в снежную бурю. Быстро же мы из этого негостеприимного места удирали! Но потом валялись на лесной полянке чуть ли не весь день — силы поползти за топливом и разогреть еду нашлись только к вечеру.

На одной из стоянок Илантир решил потренировать Айсуо. Ещё раз убедилась, что не с нашим рылом в здешний калашный ряд… Мальчишку было жалко до слёз. Удары справа, слева, подсечки, обводы — и всё это щедро приправлено оскорблениями. Айсуо кривил губы, упрямо вставал, снова падал… Потом Янтарный Лёд угомонился и принялся втолковывать несмышлёнышу азы воинской науки. Тот внимал, приоткрыв рот. Вдруг удивлённо взмахнул ресницами, переспросил… Так выяснилось, что обычные живые мечи не умеют перемещать в пространстве свой материальный носитель. Грубо говоря, превратиться в ребёночка Илантир мог запросто, уйти погулять призраком — тоже, а вот забрать у хозяина ножны с мечом и махнуть куда-нибудь на рыбалку уже не удавалось.

Настал черёд Айсуо демонстрировать собственную крутизну. Роннен о чём-то советовался с Илантиром, а счастливый малец появлялся и исчезал где попало. Я морщилась. Подросток, блин! Обязательно нужно выпендриться. А потом как получит задание из серии "миссия невыполнима"…

Впрочем, пока обошлось. Мальчишку захвалили сверх всякой меры и обязали тренироваться на каждом привале, поскольку уникальность — это хорошо, а драться уметь нужно. Сияющий ребёнок возражать не стал.

Потихоньку я входила в походный ритм. Ноги и задница перестали болеть — так, ныли в конце дня немного. Отряд иногда даже пускался рысью, и выяснилось, что пресловутое "облегчаться под ногу лошади" всего лишь означает подниматься и опускаться на стременах в такт движению. Увы, реальность всегда скучнее фантазий.

А затем на одной из ночных стоянок Хамек вдруг вспомнил, что я баба. И радостно сообщил присутствующим об этом несомненном факте.

— Ну и? — всегда подозрительно относилась к таким заявлениям. Они могут означать невыразимое разнообразие вариантов: от предложения заняться сексом прямо здесь и со всеми до помощи в чистке лошади. Хотя последнее вряд ли: не тот Хамек тип…

— А вот! — вислоносый радостно протянул мне походный котёл. Я взяла, критически осмотрела. Ну, днище прикопчённое…

— Кашу свари, дура!

Стоянка притихла, с интересом наблюдая за бесплатным шоу. Лорд Крим, штопающий плащ (уважаю мужика!), оторвался от своего занятия, хотел что-то сказать, но передумал. А Хамек разорялся:

— Любая баба может кашу сварить! Это их такое дело по жизни. Ишь, расселась, цыпочка, пока на неё парни горбатятся!

Я задумчиво уточнила:

— То есть в твоём понимании искусством варить кашу женщины овладевают… эээ… в силу факта рождения?