Мент. Одесса-мама (СИ)

Пришёл черёд и бровастого. С ним я поступил аналогичным способом, только прежде изучил его удостоверение: согласно ксиве выходило, что лупцевал меня замначальника секретно-оперативной части неуважаемый товарищ Маринеску. Очень надеюсь, что не родственник знаменитого советского командира подводной лодки.

Теперь предстояло понять, что мне делать дальше с этой братией, которая явно не ожидала столь яркой кульминации.

Первым очухался Лосев. Сначала он не въехал в происходящее и растерянно замотал головой. Когда до него дошло, попытался вытащить кляп.

Я вздохнул и ткнул в него револьвером.

— Не суетитесь, Лосев. Не надо. Я могу занервничать и случайно нажать на спусковой крючок.

Он застыл, испуганно глядя на меня.

Теперь наши роли поменялись, допрос вёл я.

— Так, Лосев, сейчас я вытащу у тебя изо рта кляп, а ты пообещаешь мне не орать на всю Ивановскую. Договорились?

Чекист кивнул.

— Вот и чудненько.

Я вытащил у него изо рта импровизированный кляп. Всё это время Лосев подавленно молчал и не пытался звать на помощь. Видимо, подозревал, что я не блефую.

— Ну вот… Можно и поговорить без всякого крика и драки, как полагается двум вежливым людям… Лосев, скажите мне как сотрудник органов правопорядка другому сотруднику — чего вы ко мне привязались?

— А ты нахал, Бодров! — внезапно с восхищением произнёс чекист.

— Разве? А мне всегда казалось, что я — человек воспитанный. Перевожу старушек через дорогу, уступаю пожилым людям место в трамвае, — деланно удивился я.

— Ты хоть понимаешь, на кого поднял руку?!

— Начнём с того, что первыми руки распустил ваш зам — товарищ Маринеску. Напомните мне, пожалуйста, в какой статье УК УССР разрешается избивать подозреваемого? Может я что-то пропустил, когда изучал кодекс?

Лосев промолчал.

— А во-вторых… Хотя в нашей ситуации, пожалуй, хватит и во-первых, — прежним тоном добавил я. — Что будем делать, товарищ Лосев? Пойти на вас с жалобой к прокурору?

— Не валяй дурака, мент! Я ведь в курсе, что ты взял деньги. Только оказался хитрее, чем мы думали, и куда-то их спрятал…

— Я?! Взял деньги?! — Я прижал руки к груди. — Боже меня упаси! Вы, наверное, что-то перепутали, товарищ начальник!

Чекист усмехнулся.

— Нет, ты мне определённо нравишься, Бодров. Пожалуй, я расскажу о тебе Папе. Он любит таких дерзких…

— Желаю вашему батюшке здоровья и долгих лет жизни.

— Ты неправильно понял меня, Бодров. Папа — не мой отец. Это — очень большой человек. Можно сказать, ему принадлежит почти весь город.

— Надо же, а я думал, что у нас в Одессе стоит советская власть…

— Одно другому не мешает. Жди встречи с Папой, Бодров. Уверен, он тобой заинтересуется.

— Рандеву так рандеву… Но это, я так понимаю, в отдалённом будущем. Что станем делать в настоящем?

— Можешь идти, куда хочешь. Никто тебя не держит.

— То есть вы меня отпускаете?

Лосев кивнул.

— Я же сказал: тебя никто не держит. Считай, что нашего разговора не было. Надеюсь, ты не сильно приложил моего зама?

— Ужасно хотелось его убить, но потом я всё-таки его пожалел, хотя он груб и невоспитан как трамвайный хам.

— Тогда дождись, когда он очнётся и выведет тебя отсюда. Это всё-таки ДОПР, — мрачно ухмыльнулся Лосев.

— А к себе чего не повезли? Хоть на ваш кабинет бы полюбовался, товарищ Лосев.

— Не твоего ума, Бодров. И в мой кабинет тебе лучше не попадать.

— Будь моя воля, я бы вообще ваше заведение за версту обходил!

Пробуждение Маринеску не затянулось. Уже через пару минут он с ненавистью сверлил меня взглядом. Если его шефу я вроде как даже понравился, то в лице бровастого нажил себе серьёзного врага.

— Не смотри на меня так, — попросил я.

— А то — что?

— Ничего… Просто побереги свою челюсть.

Он понял намёк и отвернулся.

Лосев остался в комнате приводить себя в порядок. Оружие я ему, конечно, вернул. Судя по всему этот экзамен я как минимум не завалил.

Маринеску провёл меня мимо бдительных охранников ДОПРа на улицу.

— Свобода! — немного паясничая, воскликнул я.

Случайный прохожий глянул на меня с испугом, приняв за выпущенного из кутузки на волю сидельца.

Я не стал его разубеждать и озорно подмигнул. Прохожий тут же ускорил ход.

Я огляделся. Вечерняя Одесса была чудо как хороша!

— Всё, Бодров! Вали на все четыре стороны. И да, знай — я тебя запомнил! — угрожающе вымолвил Маринеску.

— Спасибочки, хороший человек! Век тебя не забуду, — многообещающе протянул я.

Само собой, расстались мы далеко не друзьями.

Как я ни старался, скрыть синяки от Настиного любящего взора у меня не получилось.

— Гриша, что с тобой?! — расстроенно произнесла она.

— Ничего серьёзного. Понимаешь, я ещё не освоился в здании угро, к тому же было темно, вот я в темноте и налетел на какую-то дверь.

— Ага, и судя по синякам в разных местах — сделал это несколько раз, — мрачно сказала Настя.

— Ну я же сказал: было темно…

— А почему одежда мокрая?

— Так это, поскользнулся — в лужу упал. Ничего, завтра высохнет.