Менталист

Кожа на ее руках пошла трещинами, но такова цена безопасности. Мина протянула пузырек с алкогелем Винсенту. Тот поначалу хотел отказаться, но потом пожал плечами и подставил обе руки.

— Я только не могу взять в толк, каким образом сюда вписывается Роберт, — рассуждал он, растирая алкогель между ладонями.

Едкий, но приятный запах быстро распространился по комнате.

— Я тоже. — Мина снова кивнула. — Связь между Тувой и Агнес очевидна. Мы основательно расспросили родителей Роберта, но ничего не нашли. Юлия по телефону беседовала с персоналом интерната, но и это ничего не дало. Они, конечно, еще съездят туда с Кристером, но ты прав. Роберт действительно не вписывается в общую картину.

— М-да…

Винсент развернулся на стуле в сторону доски.

— В случае Роберта вообще много странностей. Слишком много вещей, которые сразу бросаются в глаза и противоречат сами себе. Даже мне известно, что серийные убийцы выбирают жертвы одного типа. Для этого не нужно быть полицейским, достаточно уметь пользоваться «Гуглом». Между Тувой и Агнес много общего. Обе они молодые женщины примерно одного возраста. Но Роберт… Это как в той детской игре — «что лишнее?». И в нашем случае лишний, конечно, Роберт. Помимо прочего, у него был крайне ограниченный круг общения. Никакой социальной жизни вне семьи и интерната. В отличие, к примеру, от Тувы, которая ежедневно общалась с множеством людей.

— Кстати, есть информация о местонахождении Юнаса Раска. Одна из его бывших жен сообщила, что он живет в доме на колесах где-то под Стокгольмом. Мы не успели уточнить. Там целые поселки из фургонов, но он может жить и изолированно. Такое ощущение, что мы к нему приближаемся. Еще немного — и Раск в наших руках. Вот тогда ты сам сможешь его обо всем расспросить.

— Он замешан, чисто из вероятностных соображений. — Винсент перевел взгляд с доски на Мину. — Но… я не знаю. Мне трудно представить себе Яна Бергсвика разъезжающим на велосипеде. Так и здесь. Просто что-то не стыкуется.

Взгляд Винсента стал ледяным и как будто пронизал насквозь. И Мина опустила глаза.

— Иногда люди делают странные вещи, — сказала она. — Их бывает трудно понять, но в полицейской работе чаще всего все оказывается намного проще. Срабатывает самое очевидное решение. Насильник, убивший двух девушек, несколько раз объявился в кафе, где работала Тува. По-твоему, это случайность?

— Но ни одна из жертв не изнасилована, — повторил Винсент.

— Кто знает… Раск двадцать лет провел в тюрьме. Может, у него больше и нет никакого либидо. Что, если убийство и расчленение и есть психологическая замена сексуальному насилию?

Винсент смотрел на нее удивленно.

— Я сталкивалась и с таким.

— Хмм… Ты говоришь почти как Ян.

Мина легонько пнула его в ногу.

— Скорее всего, Юнас Раск и сообщил тебе дату смерти Роберта.

Мина искренне верила в то, что говорила, но чувствовала, как с каждым словом все глубже погружается в трясину.

— Да, возможно, — ответил Винсент. — Что дальше с телефонными звонками?

Над вазочкой с фруктами закружила банановая муха, Мина почувствовала во рту кисловатый рвотный привкус и снова потянулась за алкогелем. Она подумала было, не облить ли им муху, но шансы попасть были слишком малы. Винсент быстро взглянул на Мину, потом взял вазочку и вынес ее за дверь. Когда вернулся в конференц-зал, у Мины в глазах блестели слезы. Она несколько раз лихорадочно сглотнула и откашлялась.

— Когда ты уезжаешь?

Винсент посмотрел на часы.

— Самолет в Мальмё вылетает через два часа. Выходит, совсем скоро.

Ей не хотелось отпускать его. После пресс-конференции группа так и не успела толком собраться. Но как сказать об этом вслух?

Как бы Мина ни сформулировала фразу, она открывала больше, чем хотелось.

Сохранять невозмутимый вид — вот и все, что оставалось в такой ситуации.

— Мы будем работать дальше.

Квибилле, 1982 год

— Можно? Или я умру от любопытства.

Мама рассмеялась. Так громко и отчетливо, будто стояла здесь, в бывшем хлеву, а не за дверью снаружи.

— Подожди немного…

Он поправил рубашку и наморщил лоб. Мама стала такой грустной с тех пор, как уехала Яне. Она почти перестала разговаривать. Только за завтраком, нарезая треугольные ломтики хлеба для горячих бутербродов, говорила, как важно каждый день делать одно и то же. Все остальное ее время без остатка поглощала борьба с сорняками. На холодильнике висело расписание. Оно было написано от руки на листке из блокнота. Малла, Йесси и Лотта видели его и нашли забавным. Их родители явно не занимались такой ерундой. Но мальчик понимал, как важно все до мелочей продумывать наперед. И надеялся, что на этот раз сделал именно так. Если это и есть то, чего не хватает маме, то она развеселится. Если нет — он даже не представляет себе, что станет делать.

Мальчик прокашлялся и торжественно открыл дверь. Глаза мамы возбужденно блестели. Она вошла в его магическую мастерскую и замерла на месте:

— Но… это же… Ой!

Это был самый большой из его ящиков. Маме он доходил почти до пояса. И стоял на колесах так, чтобы его можно было повернуть к публике любой стороной.