Ментовский вояж

— Можешь! — Бандикут подкрепил эти слова неожиданно мощным ударом кулака, от которого лейтенант крепко треснулся головой о затыльник шлема. — Можешь, доктор-врач! Можешь, понял, скотина? Делай!.. — Он внезапно застонал, выпустил из обмякших пальцев скафандр Рождественского, начал оседать с мутью во взгляде — видимо, от боли силы стремительно покидали его, однако он все равно упрямо пробормотал: — Спасай ее, гад!..

— Я все равно не удержу вас обоих. — Володя был потрясен гибелью женщины, которую, похоже, сумел полюбить за то короткое время, что они провели в Зоне. Но перед ним сейчас лежал умирающий человек, которого еще можно было спасти. И эта насущная задача сейчас была единственным, что не позволяло лейтенанту сорваться в бездну отчаяния, что еще удерживало его на плаву. — Дай бог тебя-то вытянуть… — Он протянул обе ладони к отверстию в защитном костюме Бандикута и прикрыл глаза.

— Ах, ты так?! — Собрав волю в кулак, карла отчаянным усилием выхватил нож и, вывернув руку, криво приставил его к своей шее, прямо к сонной артерии. — Пошел в задницу, доктор-врач! Лечи девчонку, а не то полосну вон себе, и не будет тебе никакого пациента!

Несколько мгновений Володя с бессильной ненавистью смотрел на него, однако убедился: полоснет не задумываясь. Бандикут был такой вредной бестией, что готов был отправить себя в ад, лишь бы сделать гадость лично Железному Доктору. Продолжая плакать, военврач снова занялся девушкой. Ее горло показалось ему ледяным, кровь уже запеклась… или это стали такими горячими его пальцы?! Прислушиваясь к внутренним ощущениям, лейтенант почувствовал, как постепенно нарастает внутри долгожданное тепло, как бегут под кожей колючие искры… До боли закусив нижнюю губу, он еще сильнее прижал ладони к чудовищной ране. Рождественского затрясло, словно от удара током, перед глазами поплыли разноцветные круги, сердце, казалось, замедлило свое биение и почти остановилось. Энергия из его ладоней мощным потоком изливалась в организм Марины, однако на этом все и заканчивалось, потому что сияющий поток без малейшей задержки вытекал из неподвижного тела. Все было бессмысленно — все равно что пытаться наполнить решето водой из крана.

«А что, если я, спасая других, отдаю им часть собственной жизни?!» — внезапно пронеслась в голове Володи Рождественского чудовищная мысль. Честно говоря, к такому повороту событий он не был готов совершенно.

Он уже собирался с горестным стоном убрать руки с горла Марины, когда внезапно увидел, как ее ресницы затрепетали.

— Жива! — изумленно выдохнул лейтенант, хотя и понимал, что радоваться еще рано. Теперь никак нельзя было убирать руки, пока ощущаются эти теплые покалывающие искорки, даже если такой сеанс целительства обойдется ему в половину жизни. Надо было срочно залатать эту предательскую дырку в горле, через которую утекала драгоценная энергия — и слава богу, что утекала она чуть медленнее, чем поступала от обезумевшего врача, иначе Марина ни за что не пришла бы в себя. И надо было держаться, держаться, несмотря ни на что, невзирая на усиливающийся шум в голове и пляшущие черные мушки перед глазами.

— Молодец, доктор-врач! — прохрипел Бандикут, который лежал рядом, приподнявшись на локте и жадно наблюдая, как военврач производит реанимационные мероприятия. Он не мог видеть и ощущать того же, что и Володя, однако понимал, что сейчас рядом с ним происходит настоящее чудо. — Молодец, не бросай ее, вытаскивай, собака такая! Можешь ведь, лишенец!..

Внезапно его глаза закатились, и вредный карла упал на спину. Кровь продолжала расползаться из-под его тела, лицо у него стало совсем белым, словно у французского мима, и лейтенант Рождественский понял, что через несколько минут Бандикут умрет от острой кровопотери.

Володя яростно застонал сквозь зубы. Нашел время подыхать, чертов гном! Нет, он определенно прилагал неимоверные усилия, чтобы достать Железного Доктора до самых печенок. Двоих бионику, даже такому суперталантливому, не вытащить никак.