Ментовский вояж

— Только еще об одном попрошу, — я поднялся над столом и глянул на полковника в упор, — твоя вольная марсианская жизнь начнется только после того, как мы посадим всех этих туристов в шаттл, который увезет их на корабль, и не раньше.

— Хорошо, — ответил полковник серьезно, — я так и сделаю.

Пару часов мы с полковником делились впечатлениями: он про Землю, я про Марс, — усталость буквально придавливала нас к столу, и если бы не кофеин — уснули бы, наверное. Потом, осоловело поглядев на таймер КПК, я медленно встал, взял прислоненный к столу свой «абакан» и, накинув ремень на плечо, пошел будить Йоргена.

— Спасибо за вахту, полковник, — сказал я, — можно отдыхать.

— Есть, — сквозь сонные губы буркнул тот. Минуту посидел, потом резко открыл глаза, тяжело вздохнул и тоже поднялся.

Я открыл крайнюю правую дверь. Справа и слева от двери сопели Йорген и Аурелиано. Койку у задней стены оставили полковнику, и я в очередной раз удивился массовой несообразительности во время распределения мест ночевки: две койки всю ночь пустуют — ведь идут вахты…

Я легонько похлопал Йоргена по плечу.

— Йорген, тебя спрашивают из «Общества охраны животных», — тихонько сказал я ему почти в самое ухо.

— А!.. Что?!! — Йорген вскочил, выхватывая из-под одеяла автомат и передергивая затвор.

— На вахту попрошу вас, Йорген, эсквайр, — сказал я шепотом, потому что Аурелиано засопел и повернулся на бок.

— Странный, ты задолбал со своим идиотским юмором, — просипел Йорген, помотав для верности головой.

— А ты хотел бы услышать: «Подъем, крысиное мясо»? Ладно, пойду Сибиллу разбужу…

Я разбудил Сибиллу, которая сказала, что я прервал ТАКОЙ сон, что лучше мне держаться от нее подальше, — она вообще спросонья очень неделикатная.

Ирина спала справа от входа, лицом к стене, свернувшись калачиком: лица не было видно, но дышала ровно, спокойно. Как же человек беззащитен и трогателен бывает во время сна… Вдруг она заворочалась и резко вскрикнула, потом еще и еще, у меня сжалось сердце.

— Тихо-тихо-тихо, — прошептала Сибилла, прикрыв ее одеялом и погладив по плечу.

— Что там у вас? — донесся негромкий голос Йоргена из-за дверей.

— Все в порядке, — ответила Сибилла громким шепотом, — ты тоже по ночам иногда кричишь.

Я отстегнул БР-м6,[10] поставил в углу, снял экстрим-комбез и, оставшись в походной одежде (штаны и водолазка из пористой мембраны), сложил комбез на тумбочку и сверху водрузил шлем. Распаковал спальник, положил автомат у изголовья на специальную раскладную подставку, которую сам смастерил из электродов, и лег на нагретую Сибиллой койку. Она пахла сырым войлоком и старым дерматином и немного Сибиллой. Она закрыла за собой дверь, и в комнате стало темно, а я провалился в глубокий, как жерло вулкана, сон. Черный спокойный сон, без проблесков сновидений, хотя какие-то мысли и неясные образы клубились в моей голове в зыбком мареве перед этой бездной…

Весна была словно уютное глубокое кресло: затягивающий в себя водоворот. Карнавал предметов на столе — я хозяйничал в дядином кресле.

Волшебные и непонятные штуковины, которые казались мистическими, инопланетными именно в силу своей странной архитектуры: блестящие диковинки.

Они были разложены по пустым спичечным коробкам, на которых синим маркером было начертано: «Светодиоды», «Транзисторы», «Конденсаторы» и много других непонятных слов.

На последних двух коробках было означено: «Канифоль», а на другом — «Олово».

Стоял сладковато-горький запах: это пахнет другими мирами. Словно грозное оружие, торчало жало паяльника рядом с паяльной станцией, напоминающей пульт космического корабля из футуристических фильмов.

Играла музыка… странная музыка — как пояснил мой дядя, это разгонялись двигатели космической ракеты, но это было сыграно на музыкальных инструментах…

Нафталин и крики запоздалых футболистов из окна. Но это так скучно… Если бы не музыка — словно голос из другого мира…

Телескоп… Длинная труба, уходящая в раскрытое окно, будто пушка в распахнутый артиллерийский порт…

— Смотри, — ласково говорит мне человек с пепельно-серой кожей рук, — ты должен видеть, что происходит во Вселенной…

Черный песок или черный пепел… а скорее — смесь из того и другого… Здесь что-то происходит… здесь что-то происходило… Что? Молчание и тишина… Надо учиться слушать молчаливую тишь… Тень огромной горы рассекает плоскогорье… тень что-то пытается сказать… она не просто так здесь… она… едва заметно шевелится… С одного края… маленькая точка… едва заметно колеблется… Значит, что-то происходит на горе… ну-ка поглядим… увеличим… так… человек! В изодранной в клочья одежде, в которой с трудом угадывается десантный комбез, грязное и окровавленное бледное лицо — он лезет на очень высокую гору, запорошенную снегом… Он ползет прямо к огромному снежному облаку…

— Идиоты… — бормочет он тихим хриплым голосом, — кретины… неужели они не понимают?!

Он в отчаянии ударяет расцарапанным кулаком по глухим, засыпанным снегом терракотовым камням, которые не могут его слышать и которым наплевать, а он в бессильной тоске знает об этом…