Менты, понты и «Скорая помощь». Медицинские рассказы священника-реаниматолога

В Первую Градскую мы приехали все за те же сакральные пять минут. Быстрее не получится – на Ленинском разделительный газон. Но в шоковую палату мы въехали с живой пациенткой. Девушки-кардиологи смотрели с испугом, но зав. кардиореанимацией только пожал руку.

Нет, больная не выжила. Она умерла в течение полутора часов, из которых полчаса – это были реанимационные мероприятия после последней зафиксированной активности. Коллеги тоже постарались сделать все, но не все в наших силах. Но я знаю, ради чего все это было. Ради того прощального поцелуя и той прощальной слезы[9].

Рассказ 10. Вспоминая дифтерию

Обычно мои воспоминания имеют хороший конец. Или хотя бы условно хороший – даже если больной умер, то это случилось когда-то потом, за рамками моего рассказа. Но в этой истории все кончилось плохо.

Итак, я работал тогда в 1 инфекционной больнице на эпидемии дифтерии. Был конец лета 1993 года. Наша больница была одной из двух, куда поступали пациенты с дифтерией, и единственной, куда поступали дети с этой патологией. Раньше детей везли еще в 7 детскую (Тушинскую), но в это время – только к нам.

Дифтерия – болезнь очень коварная. Умереть там можно в любой период, но особенно опасна первая неделя. Сначала можно задохнуться, потом истечь кровью, а с 4–5 дня начинается так называемый дифтерийный миокардит. Точнее, миокардиодистрофия. Поражаются клетки сердца. Иногда весь миокард, а иногда – преимущественно проводящая система. В этом последнем случае пациента может спасти только установка временного кардиостимулятора.

В тот день я дежурил с заведующим. Вечером раздался телефонный звонок. Заведующий взял трубку, и я услышал обрывки разговора: «Нет… не имею права… звоните завтра заместителю главврача».

– Что там?

– Из города N звонили (он назвал город в восточной части Московской области). Там девочка с токсической дифтерией. Просят взять. А как я возьму? Пусть начальству звонят!

Проблема забрать больного с областной пропиской из области в Москву существует и сейчас – Москва и область – разные субъекты Федерации. А тогда она была практически непреодолимой. И если бы наш Арчи (так за глаза называли заведующего в отделении) дал добро на перевод, то получил бы от главврача по ушам.

У меня было свойство после суток болтаться в отделении и его окрестностях, распивая спиртные напитки со своими медсестрами, тоже не желавшими расстаться с отделением. Поэтому на следующий день я тоже слышал про эту девочку. Теперь там отказывали зам. по детству и главный врач, ссылаясь на приказ Департамента.

Сутки я честно проспал дома, а в субботу вышел на работу. Сменщица сообщила, что постоянно звонят по поводу какой-то областной девочки с дифтерией, но главный принимать ее категорически запретил. Дежурили мы вдвоем с молодым доктором Олегом.

Зазвонил телефон. Я взял трубку.

– Здравствуйте! Вас беспокоит профессор Т-кий из МОНИКИ… Понимаете, тут в городе N лежит с дифтерийным миокардитом пятилетняя девочка… там не могут помочь… может быть, вы сможете…

Я оказался в совершенно идиотской ситуации. Главный категорически запретил эту девочку принимать. При этом я прекрасно понимал, что в городе N у нее шансов практически нет.

– Коллега, по поводу этой девочки уже звонили много раз. Главврач отказал. Единственное, чем я могу помочь, – это если за мной приедут и отвезут проконсультировать ребенка на месте. Может, что-то и сделаем.

Профессор согласился. Я сообщил Олегу, что должен отъехать на консультацию. Конечно, если бы был кто-то из врачей, которые давно тут работали, мне бы вряд ли удалось уйти с рабочего места для такой авантюры. Но Олег был молод…

Через 15 минут у дверей реанимации затормозил белый «Мерседес». В нем сидели молодой мужчина и девушка, очень дорого и стильно одетые. Обеспокоенные, но не напуганные. Я подумал – как хорошо держатся родители. Но это были не родители.

Парень гнал по МКАД, а девушка вводила меня в курс дела. Услышав историю, я понял, что ввязался не просто в авантюру, а кое во что похуже…

Девочка оказалась дочерью местного криминального авторитета. Естественно, непривитая. Естественно, когда она заболела, в местной инфекционной больнице был сразу же организован одноместный номер, положили маму, пропускали папу… деньги текли рекой… Но коллеги инфекционисты поняли, что не справляются. Стали звонить в Москву и нарвались на бюрократические препоны. А девочке становилось все хуже, и ее перевели в реанимацию детской больницы….

Когда мы приехали в детскую больницу, обстановка там напоминала военную. Везде стояли группками люди в кожаных куртках, под которыми угадывалось оружие. В углу плакал молодой мужик в дорогом костюме. «Отец», – прошептал сопровождающий.

Из угла вышел представительный мужчина лет 45. Он пожал мне руку и предложил пройти в реанимацию. Я обратил внимание, что он не представился, хотя даже бандитский этикет предполагает знакомство.