Менжинский

По приказу полевого штаба около 17 часов отряды Красной гвардии, матросов и революционные полки заняли исходное положение для наступления на Зимний: Нева — Конюшенная площадь — река Мойка — Невский — Морская — Исаакиевская — Сенатская площадь. На правом фланге Павловский полк, по словам Н. И. Подвойского, наиболее распропагандированный, в центре Петроградский полк, на левом фланге Кексгольмский полк и революционные моряки. Мосты через Неву еще днем заняты моряками и красногвардейцами Петроградской и Выборгской сторон. Впереди солдат отряды красногвардейцев. Вместе с красногвардейским отрядом с Выборгской стороны, расположившимся на Конюшенной площади, — комиссар Военно-революционного комитета Вячеслав Менжинский.

К 18 часам Зимний был окружен. Вооруженные силы Военно-революционного комитета заняли исходные позиции для штурма. В 18 часов 30 минут штабу военного округа, продолжавшему подчиняться Временному правительству и руководившему обороной Зимнего, предъявлен ультиматум: или сдаться, или будет открыт огонь из орудий Петропавловской крепости и кораблей на Неве.

Стрелки часов приближаются к цифре VIII. Истекает срок ультиматума. В Петропавловской крепости идет совещание Полевого штаба вместе с представителями главного штаба восстания из Смольного. Решено ровно в двадцать часов начать бомбардировку и штурм Зимнего.

В 20 часов должно открыться заседание II съезда Советов, Но фракции соглашательских партий — меньшевиков и эсеров сознательно затягивали свои фракционные заседания и тем самым пытались сорвать открытие съезда.

В 21 час Временное правительство передало радиограмму о своем отказе подчиниться требованию Военно-революционного комитета о передаче всей власти Советам.

21 час 40 минут. Сигнальный выстрел пушки Петропавловской крепости. Вслед за ним исторический выстрел «Авроры». Прожекторы осветили Зимний, выхватили из осенней тьмы Александровский столп. Могучее «ура», и со всех улиц и проходов, ведущих на Дворцовую площадь, устремились к дворцу ряды атакующих: красногвардейцев, матросов, солдат. Распахнуты ворота и двери Зимнего, они поглощают толпы людей в кожанках и пальто, черных бушлатах и серых шинелях. Одиноко догорают красногвардейские костры на прилегающих к площади улицах и проспектах.

…Зимний взят. Защищавшие его юнкера, ударники и ударницы разоружены. Министры Временного правительства арестованы. Под усиленным конвоем, в сопровождении тысяч возбужденных радостью победы людей, их уводят в Петропавловскую крепость.

Менжинский от Зимнего спешит на заседание II съезда Советов.

В Смольный он, видимо, прибыл, когда уже началось второе заседание съезда, после перерыва. На нем было принято написанное Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!», в котором говорилось, что съезд Советов берет власть в свои руки, что «вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок»»[11].

Так прошел для Менжинского день 25 октября, о котором он впоследствии сказал двумя словами: «Участвовал в вооруженном восстании как член б[юро] в[оенных] о[рганизаций] в Петрограде».

На следующий день Менжинский снова пришел в Министерство финансов. Узнав, что служащие министерства и банков бастуют, Менжинский распорядился усилить охрану Государственного банка. 26 октября, докладывал позднее комиссар Семеновского резервного полка Макаров, «полк получил приказание об усилении охраны Государственного банка, которое исполнено 26 октября в количестве 40 человек (и 2 пулемета)».

Около полудня в министерство пришел первый посетитель, рабочий завода «Эриксон», меньшевик, член первого Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Семенов.

Усевшись в кресло напротив Менжинского, он начал рассказывать:

— Три дня назад у нашего заводского кассира «экспроприировали» на Невском 450 тысяч рублей, которые он вез из банка для раздачи рабочим. Рабочие требуют жалованье, а где взять деньги? Двадцать четвертого банк закрыли, двадцать пятое промелькнуло точно мгновение, а теперь рабочие опять требуют жалованье. Сегодня наши завкомовцы говорят: «Доставай, Семенов, деньги, хоть тресни». Бросился в банк. А там комиссар. «Хлопочи, — говорит, — через Смольный». Я в Смольный. Пробьюсь, думаю, к Ленину и через него достану. А Смольный кипит, как котел.

— Ну и как, пробился к Ленину? — спросил Менжинский.

— Пробился. Провели меня в третий этаж, комната шесть. «Здесь, — говорят, — найдете Ленина». Вхожу, в первой комнатушке секретарь. Вошел в кабинет. Гляжу в сторонке, за столом притулился Владимир Ильич. И стол-то убогий, и чернильницы порядочной нет. Сидит Ленин, усталый донельзя. Но принял меня тепло, дружески. Я знавал Керенского, знал хорошо и Дана —¦ и его тоже частенько посещал. Бывал у Мартова и вел с ним беседы по вопросам меньшевистской тактики. Но я простой рабочий от станка, ни у одного из этих деятелей, ни в одном из этих кабинетов не сидел так вольно и спокойно, как равный товарищ, как сидел и разговаривал с Лениным.