Мэр Кэстербриджа

Элизабет-Джейн ничего не делала тайно, если ее не побуждала к этому привычная сдержанность, и надо сразу признать, что она иногда разговаривала с Дональдом, если им случалось увидеться. С какой бы целью она ни гуляла по дороге в Бедмут, возвращаясь с прогулки, она нередко встречала Фарфрэ, который минут на двадцать покидал Зерновую улицу, чтобы проветриться на этой довольно ветреной дороге и, как он сам говорил, «свеять с себя семена и мякину», перед тем как сесть за чайный стол. Хенчард узнал об этом, отправившись как-то раз на Круг, откуда он, под прикрытием стен амфитеатра, следил за дорогой, пока Элизабет и Дональд не встретились. Его лицо отразило величайшую тревогу.

— И ее тоже он хочет отнять у меня! — прошептал он хрипло. — Ну, что ж, он имеет на это право. Не стану вмешиваться.

Сказать правду, встреча молодых людей носила весьма невинный характер, и пока что их отношения зашли не так далеко, как предполагал ревнивый и страдающий Хенчард. Если бы он мог услышать их разговор, он узнал бы следующее:

Он. Вы любите здесь гулять, мисс Хенчард. да?

Это было сказано каким-то воркующим голосом и сопровождалось одобрительным и задумчивым взглядом, устремленным на нее.

Она. О да! С недавних пор я выбрала эту дорогу для своих прогулок. Особых причин у меня для этого нет.

Он. Но по этой причине ее могут избрать и другие люди.

Она (краснея). Не знаю. Я хожу сюда просто потому, что мне хочется каждый день видеть море.

Он. Почему? Или это тайна?

Она (нехотя). Да.

Он (с пафосом, характерным для его родных баллад). Ах, мне кажется, что тайны не ведут ни к чему хорошему! Одна тайна набросила темную тень на мою жизнь. И вам хорошо известно, что это было.

Элизабет признала, что ей это известно, но не сказала, почему ее влечет море. Она и сама не могла дать себе в этом отчет, не зная еще одной тайны: с морем ее связывало не только детство — в ее жилах текла кровь моряка.

— Благодарю вас за новые книги, мистер Фарфрэ, — сказала она застенчиво. — Не знаю, хорошо ли я поступаю, принимая от вас столько книг!

— Почему же нет? Мне приятнее дарить их вам, чем вам их получать!

— Ну что вы!

Они продолжали идти по дороге вместе, пока не дошли до города, где их пути разошлись.

Хенчард поклялся разрешить им поступать как угодно и не чинить никаких препятствий на их пути, что бы они ни замыслили. Если он обречен потерять ее, ну что ж! Он не видит для себя места в их будущей супружеской жизни. Фарфрэ никогда не признает его своим тестем, разве только сделает вид, что признает, — порукой тому и его бедность, и поведение в прошлом. И тогда Элизабет станет ему чужой, и жизнь его закончится в одиночестве, без друзей.

Зная об этой грозящей ему опасности, он не мог не держаться настороже. Правда, он в известных пределах имел право присматривать за девушкой, которую взял на свое попечение. А Элизабет и Дональд, видимо, уже привыкли встречаться в определенные дни недели.

Наконец Хенчард получил исчерпывающие доказательства. Он стоял за стеной неподалеку от того места, где Фарфрэ однажды встретился с Элизабет. И вот он услышал, как молодой человек сказал ей: «Милая, милая Элизабет-Джейн», — а потом поцеловал ее, и девушка быстро оглянулась кругом, желая убедиться, что никого нет поблизости.

Они пошли своей дорогой, а Хенчард вышел из-за стены и! удрученный, последовал за ними в Кэстербридж. Самая страшная опасность, грозившая ему в связи с этой помолвкой, ничуть не уменьшилась. И Фарфрэ и Элизабет-Джейн, в противоположность всем прочим, думают, что Элизабет — родная дочь Хенчарда, поскольку он сам утверждал это, когда был в этом уверен, и хотя Фарфрэ, вероятно, уже простил его, раз соглашается принять в качестве тестя, но они никогда не сблизятся. Значит, эта девушка, его единственный друг, постепенно отдалится от него под влиянием мужа и научится презирать его.

Если бы она отдала свое сердце любому другому человеку, а не тому, с кем Хенчард некогда соперничал, ссорился, боролся не на жизнь, а на смерть в те дни, когда дух его еще не был сломлен, он сказал бы: «Я доволен». Но с таким будущим, какое рисовалось ему теперь, примириться было трудно.

Есть в мозгу такая ячейка, где мыслям непризнанным, непрошеным и пагубным люди иногда позволяют ненадолго задержаться, перед тем как прогнать их. И вот одна такая мысль сейчас проникла в мозг Хенчарда.

А что, если он скажет Фарфрэ, что его невеста вовсе не дочь Майкла Хенчарда, что по закону она — ничья дочь? Как отнесется к такому сообщению этот почтенный, видный горожанин? Возможно, он откажется от Элизабет-Джейн, и тогда она снова будет принадлежать только своему отчиму.

Но тут Хенчард, содрогнувшись, воскликнул:

— Сохрани меня бог от этого! И за что только меня все еще посещает дьявол, ведь я так стараюсь отогнать его подальше!

Глава XLIII