Мера Любви

С погодой повезло, день выдался ясный, море было спокойным и плаванье обещало стать приятным, но едва корабль вышел в открытые воды, Джованни скрутила морская болезнь. Так что в Гастингс он прибыл совершенно измученным и готов был пасть на колени и целовать землю — безразлично, какая это земля, хотя бы и английская.

Закаленный в странствиях Паоло посмеивался над своим неженкой-шурином. Впрочем, весьма добродушно. В Гастингсе он объявил своих людей епископской охраной, как и в Барфлёре, и никому даже в голову не пришло совать свой нос в их сундуки. Настроение Паоло неуклонно улучшалось по мере приближения к Лондону. Джованни же скоро пришел в себя, и врожденное любопытство взяло в нем верх над всеми страхами и предубеждениями.

Лондон разочаровал Джованни. Он ожидал увидеть большой город, но по меркам Италии, а английской столице, увы, было весьма далеко до этого. Скептичный взор Джованни примечал в городской толпе изумленные лица приезжих, открывши рот оглядывающихся по сторонам; в Англии Джованни ни за что не приняли бы за провинциала.

Дом Паоло оказался довольно-таки скромным, Джованни изумился было такой рачительности своего зятя, но тут на высокое крыльцо встречать мужа вышла сестра Джованни — Джованна. Джованни спрыгнул с лошади и бросился обнимать сестру, она, вскрикнув от радостной неожиданности, кинулась брату на шею, принялась целовать его и наконец расплакалась.

— Здравствуй, женушка, — только и сказал Паоло жене, и тут же занялся распоряжениями по разгрузке товара.

— Пойдемте, пойдемте скорее в дом, — увлекла за собой брата Джованна. — Пока вы мне все-все о себе не расскажете, я от вас не отстану. Пресвятая Богородица, как же я рада вас видеть!

Войдя во внутренние покои, Джованни понял, как ошибался насчет скаредности Паоло. Со стороны улицы выглядевший скромным, дом внутри был настоящим дворцом, в Анжу и Нормандии Джованни не приходилось видеть такой роскоши. Даже дом его болонского дядюшки не шел ни в какое сравнение с изысканным убранством дома Паоло. Они сели с сестрой на сундук у окна.

— Как вы поживаете, милая моя сестренка? — спросил Джованни.

— Вы приехали, чтобы спросить меня, как я живу? — улыбнулась Джованна, и улыбка ее была печальной.

— Я окончил учебу, — сказал Джованни, не решаясь рассказать так сразу всю странную правду.

— О, только не говорите, что вас заставили заниматься торговым делом!

— Нет, что вы, какой из меня торговец, — ответил Джованни. Он видел, его любимая сестра несчастна, но они так долго были в разлуке, что он чувствовал неловкость и не смел расспрашивать.

— Вы стали красавицей, — сказал он, целуя сестру. — Хотя, что я говорю, вы всегда были красавицей.

— А вы стали совсем взрослым, — вздохнула Джованна, — сто лет стану на вас смотреть, не нагляжусь, — она провела рукой по щеке брата.

Вошел Паоло.

— Вот вы где! — Паоло потирал руки от удовольствия. — Только гляньте на них! Одно лицо, ну как две капли воды! Вот почему вы такие мелкие, надо же вам было как-то вместе в одном животе уместиться.

Джованна встала при появлении мужа.

— Вы, верно, устали с дороги? Пойду, велю нагреть воды. Джованни улыбнулся сестре, как она по-хозяйски сказала: «велю».

— Хорошо, — кивнул Паоло, — а мы пока с вашим братом промыслим что-нибудь съестное.

Паоло позвал Джованни следовать за собой. В столовой уже все было готово. Джованни благословил стол.

— За благополучное прибытие! — поднял кубок Паоло. — Как вино? — спросил он Джованни, не успел тот сделать и одного глотка.

— Очень вкусное, — кивнул Джованни.

— Бордо, — заметил Паоло, запихивая себе в рот приличный кусок жареной баранины.

Пока они обедали, Джованни поглядывал на жавшегося в углу тучного благообразного человека, заискивающе посматривающего на Паоло. Но Паоло долго делал вид, что не видит его, заставляя толстяка тихо страдать, переминаясь с ноги на ногу.

— Мой управляющий, Бонифацио, — вдруг ни с того ни с сего указал Паоло в его сторону. — Подлец, прекрати кривляться как обезьяна, языка у тебя нет что ли?

— Я не смею, сеньор Овильо, не смею привлечь внимание вашей милости своей низменной речью, — забормотал управляющий.

— Придурок, — пожал плечами Паоло. — Давай, рассказывай, что у вас тут без меня случилось.

— Совершенно ничего, то есть абсолютно спокойное житье было тут у нас в ваше отсутствие, дом словно умер в ожидании своего хозяина, — поспешно забормотал Бонифацио.

— Заткнись, — перебил его Паоло, — и говори дело. Расходные книги я потом посмотрю, так что не вздумай врать. Куца ходила моя жена?

— Как же я могу вам… — управляющий запнулся, — правду не сказать, драгоценный мой сеньор?

— Ты глухой? — прикрикнул на него Паоло.

— Да никуда, кроме церкви, сеньора не изволили ходить, Богом клянусь.

— Не клянись, это грех, правда, сеньор шурин?