Мера Любви

— Бог с вами, мессир, мне свет нужен! — ответил Арнуль, но Джованни уловил в его голосе нерешительность и продолжал настаивать.

— Сейчас, или будет поздно!

Арнулю пришлось уступить. Однако он все равно тянул время как мог, пока готовился к операции и отдавал всевозможные (не слишком необходимые, по мнению Джованни) распоряжения.

Все это время де Бельвар не выпускал руку Джованни из своей руки.

— Обещайте мне, — бормотал он горячечным шепотом, — обещайте, что вы похороните меня в Силфоре, подле вас, что вы отслужите по мне заупокойную мессу.

— Перестаньте каркать, мессир, — замахал на графа руками суеверный Арнуль.

— Не уходите, — граф дернул Джованни на себя так, что тот от неожиданности едва не упал на него. — Соборуйте меня.

— Я никуда не уйду, — Джованни наклонился над де Бельваром. — Я всегда здесь, и если нужно будет… — Джованни не стал договаривать, он не мог признать возможность скорой смерти своего любимого. Что бы только ни отдал Джованни за то, чтобы де Бельвар остался жить!

— Спасибо, спасибо вам за все! Будьте здесь, я хочу видеть вас, до последнего мгновения моей жизни видеть вас, — граф в изнеможении откинулся на подушки. Я хотел позаботиться о вас, чтобы вам ничего не угрожало, что же с вами станется, если я умру? Ни за что не опускайте ворота, когда я умру, хотя бы какое-то время, это ловушка, не опускайте ворота…

— Хорошо, хорошо! Только, пожалуйста, дорогой граф, не разговаривайте, вам это вредно, — перебил графа Джованни.

— Да… Еще только одно, прошу… называйте меня по имени, просто по имени… я так хочу, обещайте!

— Хорошо, — Джованни не смог удержаться и всхлипнул, — как скажете, Гийом, только, Бога ради, успокойтесь! Я буду здесь, и вы не умрете, Господь этого не допустит.

Операцию начали с первыми лучами солнца, натащив в графскую спальню столько факелов и свечей, что было не заметно, как разгорается день. В этот раз графа держать не пришлось, он очень ослаб за время своей болезни и, едва Арнуль сделал надрез и из раны полилась кровь, потерял сознание. Он оставался в глубоком обмороке все время, пока Арнуль вычищал и обрабатывал рану, пока его вновь туго бинтовали, и потом, когда уже сменили все простыни и оставили его в покое.

— Он такой бледный, — прошептал Джованни, стоя рядом с Арнулем у кровати графа.

— Гной вышел, скоро все решится. Или он пойдет на поправку, или… — Арнуль тяжко вздохнул, — или мы опоздали, и гной заразил кровь.

Джованни взглянул на Арнуля почти с ненавистью.

— Вот ведь, порой раны лучше заживают в походе, чем на мягких перинах, — продолжал Арнуль.

Тут они оба, и Арнуль и Джованни, прислушались. Им показалось, что они услышали сигналы горна.

— Они вернулись, — пробормотал Арнуль. В спальню боком пробрался капитан Робер.

— Под стенами бароны Аштона и Дунхам-Месси со своими людьми. Спрашивают, чем они могут помочь, а неприятеля-то нет. Что мне делать, не пускать?

— Делайте, как граф приказал, не пускать, — ответил Арнуль. — Сами справимся.

— Скажите им, что граф ранен и не может отменить свое приказание… Сейчас… — добавил Джованни.

Капитан поклонился и убежал выполнять распоряжения. Баронам пришлось уйти.

Услышав ответы капитана баронам, Стив Белка совсем взбесился.

— Что если граф скопытится? Что нам теперь, до Второго пришествия тут взаперти сидеть?! — возмущался он перед крестьянами, когда во двор вышли капитан Робер с Арнулем.

— Прекратить бунт! — скомандовал капитан. — Любые подстрекательства к мятежу будут расцениваться как предательство, и мы виновников вздернем по графскому приказу. Разойтись!

Поселяне притихли, а Стиву Белке пришлось удалиться восвояси, но он отнюдь не успокоился.

— И что он только о себе вообразил, граф? Тоже мне, женился на графстве и раскомандовался! Так-то любому повезти может! Самодур! — распространялся он малое время спустя в зале донжона, наливаясь вином вместе с графскими рыцарями.

Стив путано разглагольствовал о несправедливости к нему со стороны де Бельвара, о каких-то непонятных происках нового графского приближенного — епископа Силфорского, о том, что этот епископ, судя по всему, здорово всем напакостил, раз все и каждый желают ею смерти, что граф его покрывает и из-за этого они, несчастные, ни в чем не повинные люди, вынуждены сидеть взаперти. Подобные разговоры постепенно возымели свое действие на хмельные головы, и рыцари стали требовать объяснений.

В спальню графа поднялся капитан Робер.

— Мессир епископ, — обратился он с низким поклоном к Джованни, — графские люди просят вас поговорить с ними, они очень встревожены нашими нынешними делами, а я не сумею сказать все как следует.

Джованни не хотел оставлять графа, тем более что Арнуль устроился покемарить, но, делать нечего, пришлось пойти за капитаном вниз.