Мера Наказания (СИ)

Так и пропал Гога, самый дорогой и близкий для него человек. Его друг, защитник, наставник, покровитель, авторитет, словно отец. Человек, заменивший ему отца. Венька плакал, помнит, что шел по улице и плакал. А еще был дождь. И Венька не знал, дождь ли это, или так много слез на его лице. Не верил, бродил-искал по улицам. И даже убежал из дома, хотел поехать в соседний район, может быть, Гога там. Поймали сотрудники, вернули домой. Так впервые в жизни и познакомился с милицией. А мать впервые в жизни выпорола его. До крови на жопе. Орал дуриком и даже кусался. Ходил опять к Гоге домой. Снова сестра. Спрашивал, где сидит и как попасть к нему в тюрьму. Опять в ответ смеялась, говорила, что далеко и надолго, и советовала, как попасть: "Ограбь кого, или кирпичом по башке". Учеба стала совсем безразлична. Он и раньше забивал. Но Гога советовал, что нужно учиться, без учебы никуда, будешь нищим как он и его семья. Поэтому, слушаясь, пытался учиться. А теперь, без него забил окончательно. Мир сузился и завертелся. Все стало неинтересно. Еле девятилетку. Все как собачка в поисках нового хозяина. Нового отца, который бы заменил Гогу. Подсознательно. Искал-не находил. Потом друзей. Знакомился, тусовался. Похожие пацаны, обездоленные, не согретые. Чешущиеся постоянно от нехватки чего-то в жизни. Почти одной крови. Оказалось, что он не один такой. Пил-гулял с ними, дебоширил, колымил, таскал цветмет, окончательно забил на мать. Потом по пьянке глупость с телевизором. А потом вот и еще. И стало страшно. Вот так и целых семь лет, как одним долгим днем. А теперь Гога вернулся. Очевидно, где-то там, на небе смилостивились над ним никчемным и вернули ему Гогу. Но уже совсем не того Гогу, каким он был в начале этого долгого дня, да и его самого - совсем не того. Но он счастлив. Счастлив сегодня.

- Бля, башка трещит, - стонет-жалуется. И Венька просыпается от голоса Гоги. У него тоже раскалывается голова. А еще сухо во рту. Целый бы пруд выпил, на котором когда-то рыбачили.

- Как мы здесь оказались? - удивляется и оглядывается в темноте. Оказалось, что уже ночь, а они где-то за городом, валяются в перелеске. То-то было холодно сквозь сон. А еще рядом дорога железная. Поезд шумит, и земля чуть подрагивает.

- Хер его знает, не помню ничего, - отзывается.

-И я тоже, - соглашается Гога, - конечно, литруху уговорили, на голодняк почти.

Слова напоминают о голоде. В животе скребется. Но лежат-разглядывают звезды.

- Давно звезд не видел, - сообщает Гога, - лет сто. Яркие какие-то, аж глаза слепят.

- Камера очевидно с потолком была, - пытается шутить Венька, но Гоге не смешно. "Герой! - думает-восхищается Гогой Венька, вспоминая его вчерашний рассказ, - Шмару от изнасилования спас, а сам пострадал. Несправедлива жизнь. Ужасно, как несправедлива. Заступился за человека, и посадили на семь лет".

- И что теперь? - спрашивает Гога.

- А давай желанье загадаем, - не понимает вопроса и предлагает Венька, наблюдая за падающими звездами. Звезда падает и он успевает про себя первое, что приходит в голову: "Хочу, чтобы он был со мной".

- Так что теперь? - повторяет Гога.

- Есть мысля!- вдруг оживает Венька, ему хочется быть полезным Гоге. Ему нравится быть ему полезным.

Тонька живет за городом. В километрах десяти. В деревне на тридцать дворов. В старом, завалившемся на левый бок доме. Еще есть маленький огородик. Одна. Родаки давно на том свете. Смотрят, наверное, из-за звезд и из-за солнца и переживают за нее. Есть еще младший брат. Через него Венька и знает Тоньку. С братом познакомился в охоте за цветметом. Потом несколько раз бухали у него в деревне. Оставался ночевать. Так и познакомился с Тонькой. Но брат уже года два как сидит за грабеж сразу с первой ходки. И Тонька одна. Ей под сорок, она доярка. Запивает периодически по страшному. На пару недель. С работы гонят, но затем берут снова. Работать доярками некому, тем более за четыре штуки. Одно радует Тоньку, молоко можно тырить. Иногда им приторговывает на рынке в городе. А так все больше себе. С молоком уже не так голодно. Венька все это знает. Он с пацанвой несколько раз приходил к Тоньке, когда ее брата уже посадили. И они снова бухали. К Тоньке можно приходить и ночевать, она рада, когда сама бухает. Но когда в завязке - злится гостям, поскольку опять придется развязываться. Они долго идут по проселочной дороге, почти часа три. Уже светло, и приходит день. А Венька задумался и гадает, в каком состоянии Тонька. Вот бы хорошо, если бы бухая, ведь, если трезвая, то развязывать им ее нечем.

Тонька пьяная и добрая. От нее пахнет дымом печки. Сначала не узнает, Венька напоминает ей о его предыдущих к ней походах с пацанвой. "А, это ты тогда на стол нассал", - вспоминает Веньку она и приглашает в хату. Венька смущается, ему стыдно перед Гогой, хотя, действительно ли он ссал на Тонькин стол, Венька не помнит. Пьют самогон, запивают молоком и закусывают вареной картошкой. Хорошо! Благодать теплом по телу. Из-за вчерашнего быстро пьянеют.

- Тонь, это, поживем чуть у тебя, а? - спрашивает Венька,