Мера Наказания (СИ)

- Поможем че, по хозяйству если, - добавляет Гога.

- Или коров доить, - смеется Венька.

- Ты на стол больше не ссы только, - предупреждает пьяная Тонька, она засыпает, но успевает разрешить: - живите.

Следующих два дня они толком и не помнят. Все как в один. Тонька варила прошлогоднюю из погреба картошку. Бегала куда-то за самогоном, а они в - в сельпо за куревом. Запивали молоком и орали песни. Крутится, вертится над головой. Судили парня молодого. Терялись в пьяном беспробудном сне и падали под стол.

- Я, говорит мне, смотрящий в этой хате, а ты будешь пидором, - рычал-рассказывал Гога, на губах выступала пена.

- Так и сказал? - охала Тонька.

- А ты чо? - замирал в ожидании дальнейшего развития событий Венька. Слушал Гогу с открытым ртом, как в детстве.

- А я ему по хлебалу сразу, он со шконки брык и все, - продолжал хвастаться Гога и размахивал руками, демонстрируя, как в театре.

- И все?

- Не, тут еще пару блатных подорвались, но я то тоже не лыком шит. Помнишь? - Венька согласно кивал и любовался Гогой, словно и не замечал наступивших в нем перемен.

- Ну, короче, дернул я их. Одного хлебалом в парашу даже. А мужики не полезли. Сидели, радовались. Блатняк их совсем зашугал. А тут я. Короче, говорю им, теперь я тут буду смотрящим.

- А они?

- Чо они? Быдло-мужики, согласились. Поэтому можно там жить, если правильно себя вести и не давать в обиду.

- Молодец! - восхищался Гогой Венька, разливая остатки по стаканам. А Тонька строила Гоге глазки. А потом вновь пелена тумана и беспробудный сон.

Проснулся как-то. День или ночь - не понял. За стенкой скреблись, и кровать скрипела. Замотал головой, чтобы прийти в себя. За стенкой пьяно смеялась Тонька. "Огуречик-корнюшончик! Пиписюнчик! Ха-ха-ха-ха..." - ее голос, точно. И сразу же кто-то по-звериному зарычал, словно ранен и в загоне. По флажкам красным. А потом хрясь чем-то звонким об стену. И что-то разбилось. Венька очнулся окончательно. Вскочил с лежанки возле печки, споткнулся, упал, поднялся и в соседнюю комнату. "Ты чего, сука! - оттуда уже вновь Тонькиным голосом. Только теперь не смеется, а зло так, словно курица-наседка, спасающая цыплят: - посуду в моем доме бить! Хер обрезанный!" И Гога ему навстречу в коридоре, сшиб в темноте. Венька об косяк, аж искры из глаз. Но быстро очнулся, помотал головой. Вроде как тишина. Может приснилось все? Осторожно в комнату, из-за дверного проема, как тогда, в детстве. В ожидании Чудовищ. Свет горит. Тонька спит на полу. Полуголая. Груди обвисшие на один бок скатились, прилипли друг к другу, как два полупустых мешка. Тихо так, все. Может и приснилось. Только скулит кто-то рядом за печкой и хлюпает носом. Гога, такой маленький и беззащитный. Сложился, обхватив руками голову и ноги. Скулит. "Брат ты чего? Брателла, ты чего?" - тормошит его Венька. А Гога в ответ уже воет. На кухне Венька находит остатки самогона. Несет за печку. "Ну его на хер, давай выпьем, а?" - а потом опять пелена тумана и беспробудный сон...

А когда вновь проснулся, словно и не было ничего. Только Тонька злая. Дверьми постоянно хлоп и хлоп. "Я на работу!" - орет уже с улицы. Но трезвая она всегда злая. И Гога не за печкой, а за столом. Остатки вчерашней трапезы подбирает. Такой, как раньше. При виде его, Веньки, крепкий и подтянутый с расправленными плечами. Только задумчив чуть. "Приснится же такое", - думает Венька и присоединяется к завтраку.

- Какое число сегодня? - хмуро спрашивает Гога и старается не смотреть на Веньку.

- Хер его знает, - не знает Венька. Гога задумчиво пялится в стену, подсчитывает. Хлопает себя по лбу.

- Дней пять уже наверно, ептыть, - роется по карманам валяющегося на полу пальто. Вытаскивает оттуда мятые бумажки, - мне же на учет вставать! Совсем забыл. Опять посадят! - руки трясутся с похмелья или от страха.

- Куда вставать? - не понимает Венька.

- На учет, в ментовку, после освобождения, - непослушные руки не попадают в рукава, - а я срок прошляпил. Пипец.

- Это всем так? - спрашивает Венька. От слова "посадят" у него тоже холодеет внутри.

- Нет, не всем, мне, - бурчит в ответ Гога и тоже зло хлопает дверью.

До города добираются пешком где-то к обеду. Гога сильно сдает к концу пути. Сильно устал, не слушаются ноги. И пот градом. А Венька лишь чуть.

- Ты это, не ходи со мной, - говорит Гога возле отделения милиции и отводит глаза. А от усталости своей вроде бы как и обмякает даже, - ты говорил, что и сам под криминалом? Нельзя, чтобы нас вместе в ментовке.

- Ага, - соглашается Венька, - я тогда это, до дому пока. Давай на лавочке, где обычно, через час.

- Заметано, - кивает Гога и пытается отдышаться после трудного пути.

- А тебя точно опять не посадят? - уже уходя, спохватывается Венька. И опять холодеет внутри. А вдруг, как тогда, лавочка будет пуста. И Гога не вернется.

- Шли бы они. Мне жить негде, так и объясню. Какой им на хер учет, по какому адресу?- Гога кажется Веньке вновь решительным и смелым, как тогда, в детстве, а потом зачем-то не в тему: - не знаю. Будь что будет.