Мера Наказания (СИ)

На улице весна и оставшаяся водка кружат окончательно. И уже памяти нет, да и осознанья тоже. Допивают, закусывают вафельным тортом, ломая руками, бредут куда-то, кого-то задирают по улице, ржут. И менты уже ни по чем. Им не страшно. И что-то еще. Очевидно, было что-то еще. Но только Венька этого не помнит. Помнит только, что снится ему детство: мать, мужики и Гога, крепкий, сильный, мужественный словно отец, Гога. Он не знает своего отца. Он не знает, был ли вообще когда-либо рядом с ним отец, кто он такой, где он, что с ним. Может быть, он и сейчас где-то рядом, а может быть, он был одним из тех многочисленных мужиков, которые постоянно приходили к его матери. Только он, Венька, ничего не знает об этом. Мать не рассказывала об этом ему. "Сыночек, солнышко, пойди, погуляй, на улице так хорошо, а мы с дядей Женей пока приберемся в комнате". Ага, как же, прибрались мятой простынью и скинутым на пол одеялом. "Сыночек, это дядя Антон, хочешь, он будет твоим папой?" Может он и был папой? "Сладкий мой, вот тебе денежка, сходи в магазин, купи себе мороженого. А мы с дядей Сережей пока пельмени варить будем, поэтому быстро не приходи, чтобы пельмени успели свариться". Мерзкие, склизкие пельмени. Он ненавидит их. Малыш, пришедший не вовремя домой, дрожащий от страха, вызванного неизвестными ему стонами и охами. Осторожно выглядывает из-за дверного проема в комнату. Там непременно должно быть Чудовище, которое обижает маму. Теплые струйки бегут по детским ножкам, на шортиках спереди появляется мокрое пятно. Но он спасет ее, он должен спасти свою маму. Чудовища, заметив его, вскакивают с измятой постели. Одно - растерянное, впопыхах натягивает штаны. Другое - неудовлетворенное, кричит и злится ему: "Ты что здесь делаешь? Ты должен быть на улице!" "Попить пришел", - оправдывается-плачет малыш, на улице жарко. Потом уже позже, на кухне, когда первое Чудовище ушло: "Дядя Семен просто делал мне массаж, мы так с ним в доктора играли, он меня лечил". Доктор, твою мать.