Мера отчаяния

— Вы не расскажете мне, где он работал?

Казалось, эта фраза удивила ее, словно Брунетти только что сообщил ей, будто Митри по восемь часов в день вкалывал на фабрике, поэтому он счел нужным пояснить:

— Я имею в виду, на каком из заводов у него был кабинет, где он проводил большую часть времени?

— На химическом заводе в Маргере. Там его кабинет.

Брунетти кивнул, не спросив адреса. Это легко узнать.

— Известно ли вам, синьор Митри сам занимался своими многочисленными фабриками и компаниями? Кто вел повседневные дела предприятий?

— Вам лучше спросить об этом его секретаря, — посоветовала она.

— В Маргере?

Она кивнула.

Во время дальнейшего разговора — причем Брунетти был активным собеседником, а синьора отвечала весьма лаконично — комиссар пытался разглядеть на ее бесстрастном лице знаки отчаяния и скорби. Это оказалось непростой задачей, однако он, кажется, все-таки уловил легкую тень печали в том, как она постоянно опускала глаза и смотрела на свои сложенные руки. Голос же, как и лицо, ни разу не дрогнул.

— Сколько лет вы были женаты, синьора?

— Тридцать пять, — ответила она без колебания.

— Это ваша внучка открыла нам дверь?

— Да, — ответила она, и ее неподвижное лицо осветилось слабой улыбкой. — Джованна. Моя дочь живет в Риме, но Джованна сказала, что хочет побыть со мной. Пока что.

Брунетти понимающе кивнул, хотя заботливое отношение внучки к бабушке никак не согласовывалось с ее застывшим лицом и плавными жестами.

— Уверен, то, что она здесь, — большое утешение.

— О да, — согласилась синьора Митри, и на сей раз лицо ее смягчилось, на нем появилась настоящая улыбка. — Оставаться здесь одной было бы невыносимо.

При этих словах Брунетти склонил голову и тактично помолчал, как бы разделяя ее скорбь.

— Еще несколько вопросов, и я перестану мешать вашему общению с внучкой. — Он не стал дожидаться ее ответа и без всякого перехода спросил: — Вы являетесь наследницей вашего мужа?

В глазах у нее выразилось очевидное изумление, казалось, впервые за все время разговора что-то действительно задело ее.

— Да, думаю, что да, — ответила она без колебаний.

— У вашего мужа есть другие родственники?

— Брат, сестра и двоюродный брат, но он много лет назад эмигрировал в Аргентину.

— Больше никого?

— Из прямых родственников — никого.

— А синьор Дзамбино — друг вашего мужа?

— Кто?

— Адвокат Джулиано Дзамбино.

— Я с таким не знакома.

— Насколько мне известно, он был адвокатом вашего мужа.

— Боюсь, я очень мало знаю о делах моего мужа, — сказала она, и Брунетти невольно насторожился: за долгие годы его работы слишком многие женщины говорили ему эти слова. И лишь в нескольких случаях они оказывались правдой, так что комиссар привык не доверять этому ответу. Иногда ему становилось не по себе от мысли, что Паола знает о его собственной работе, пожалуй, чересчур много: о личностях насильников, об отвратительных результатах вскрытий. Ей также были известны полные имена подозреваемых, фигурировавших в газетах как «Джованни С., 39 лет, водитель автобуса из Местре» или «Фредерико Дж., 59 лет, каменщик из Сан-Дона-ди-Пьяве». У супругов обычно бывает не так уж много тайн друг от друга, поэтому заявление синьоры Митри о ее неосведомленности в делах мужа Брунетти воспринял скептически. Тем не менее он не стал высказывать свои сомнения.

Полиция уже узнала имена людей, с которыми синьора Митри ужинала в вечер убийства мужа, так что обсуждать их сейчас не было смысла. Комиссар спросил о другом:

— Поведение вашего мужа как-нибудь изменилось в последние недели? Или в последние дни?

Она с силой покачала головой:

— Нет, он был такой же, как и всегда.

Брунетти, собственно, затем сюда и явился, чтобы выяснить, «какой он был всегда», однако пока не преуспел. Он с трудом поборол искушение задать подобный — слишком личный — вопрос и встал со словами:

— Благодарю за помощь и за то, что уделили нам время, синьора. Боюсь, нам придется еще раз с вами побеседовать, когда у нас появится больше информации.

Он понял, что эта перспектива не слишком ее радует, но она не откажется ответить на дальнейшие вопросы.

Напоследок Брунетти неожиданно произнес:

— Надеюсь, наш разговор оказался для вас не слишком болезненным, синьора.

Почувствовав в его словах искренность, она улыбнулась — на этот раз от души.

Вьянелло встал и взял пальто, свое и Брунетти. Они оделись и направились к выходу. Синьора Митри поднялась и проводила их до порога квартиры.

Там Брунетти и Вьянелло попрощались с ней и стали спускаться по лестнице во внутренний дворик, где цвели пальмы.

15

Обратно к пристани оба шагали в молчании. Как раз когда они подошли, причаливал вапоретто восемьдесят второго маршрута, который, делая широкую петлю по Большому каналу, останавливается затем на пристани «Сан-Заккариа», расположенной недалеко от квестуры.

Стало прохладнее, и они спрятались в каюте, заняв места в ее передней полупустой части. Перед ними голова к голове сидели две женщины и громко разговаривали на венецианском диалекте о внезапной перемене погоды.

— Вас беспокоит Дзамбино? — спросил Вьянелло.

Брунетти кивнул: