Мера прощения

– Что-то наши женщины ладить перестали, – сказал я.

– На то они и бабы. – Боцман презрительно кривит губы: он уже в том благодатном для мужчины возрасте, когда избавляешься от самого хлопотного искушения.

– Но раньше ведь жили мирно.

Боцман еще не понял, куда я клоню, но, зная судовую хронику, подыгрывает:

– Дневальная бесится, видать, замуж невтерпеж.

– Обе хороши: и дневальная, и буфетчица. Времени свободного у обеих слишком много. А я по коридорам прошелся...

Боцман вскидывает голову: чистота в коридорах – его обязанность.

– ... Ничего, чистые, – продолжаю я, – но могли быть еще чище. Думаю, не мне вас учить, чем занять обеих.

Боцман понял, что из него делают громоотвод.

– Хорошо, – соглашается он, – я сегодня пройдусь, посмотрю и дам указания... обеим.

– Не к спеху, можно и утром.

– Лады.

Быстро соглашается. Наверное, решил вернуть долг за Суэц. Нет, дорогой, так дешево не отделаешься.

– Если им что-то не понравится, сошлитесь на мой приказ, – предлагаю я себя на роль громоотвода.

Уверен, что боцман не сошлется на мой приказ, но теперь в его глазах я выгляжу достойным роли, которую он за мной признает. Ведь вторая отличительная черта Тирана – не бояться делать то, за что тебя могут невзлюбить.

15

Боцман сдержал слово и выполнил все так, как я предполагал. Три дня Раиса Львовна, позабыв о дневальной, жаловалась на него. Из ее слов вытекало, что я, как минимум, должен повесить боцмана высоко и коротко. Женщины – самые кровожадные животные. К счастью, это не единственное их достоинство. Когда скуление надоело мне, спросил:

– Как я его накажу?! Ты вспомни, сколько ему лет!

Чем бессмысленней аргумент, тем безотказней он действует на женщин. Проверил на жене. Раиса оказалась не лучше.

– Ну, да... но все-таки... ну, конечно...

Не дав ей вернуться к отрицательным эмоциям, я спросил:

– А как там дневальная? Ведра твои не трогает?

– Какие ведра?

Вот тебе раз! Больше напоминать не буду – только неприятности наживу!

– Она вчера пригласила меня на чай.

– И ты отказалась?

– Почему же, сходила. У нее варенье вкусное. Клубничное, домашнее. Но грязнуля: чашки внутри желтые от заварки, ленится помыть с пастой.

А на следующий день Рае было не до боцмана и не до дневальной. За ночь разгулялся ветер, нагнал тучи и волну. Во второй половине дня шторм буйствовал уже на полную катушку. Пришлось немного изменить курс, взять покруче на волну, чтобы била она теплоходу в скулу: так меньше качка. Я поднимался на мостик полюбоваться бушующим океаном. Захватывающее зрелище. Как говорят боцмана, ну и погодка, якорь мне в глотку!

Очередная волна, седая от пены, со взлохмаченным гребнем, вспучивалась перед форштевнем, казалось, судно сейчас проткнет ее в центре, вдавится в нее и уже не вынырнет, но она подныривала под него и лишь макушкой била по скуле. Фонтан брызг подлетал десятка на два метров вверх и будто зависал там, дожидаясь, когда к нему приблизится надстройка, и, не вытерпев, обрушивался на мачты, стрелы, крышки трюмов. Только малой частью своей долетая до лобовых иллюминаторов. Этой малой части хватало, чтобы залить их полностью, и на доли секунды создавалось впечатление, что смотришь в аквариум с бурлящей водой. В это время судно, вздрогнувшее от удара, успокаивалось, подминало волну под себя и начинало мелко и надсадно дрожать, потому что оголенные винты перелопачивали воздух. Макушка волны добиралась до винтов, теплоход прекращал дрожать и стремительно скатывался в ложбину позади волны, точно собрался под острым углом встрять в океанское дно, но на пути его вырастала следующая волна, и он медленно, переваливаясь с борта на борт и кряхтя шпангоутами, карабкался на нее.

Не знаю, как кто, а я, глядя на свирепствующий океан, еле сдерживаюсь, чтобы не заорать от восторга. Есть какая-то сладость, чувство превосходства в преодолении грозной и беспощадной, но дуроломной стихии. Не справиться ей со мной, с моим судном – слабо!

С судном не справиться, а со стаканом – в полный рост. Забыл закрепить его – и перешел стакан во множественное число – дребезги. Жаль. Не столько стакана, сколько себя, потому что пришлось ползать на карачках и собирать эти самые дребезги. От буфетчицы помощи не жди: на ногах она еле держится и столы к ужину накрывает, а вот личико у нее темно-зеленое, будто огурцами объелась.