Мера святости

   - Окстись, дуреха! - раздраженно прервал ее парень. - Как только язык повернулся такое сказать! Не хотел я такого! И, вообще, меня по твоей милости могли из монастыря отправить!

   - А меня могли отправить на кладбище, - не осталась в долгу девчонка, зло сверкнув по-кошачьи золотистыми глазами.

   - Ничего бы такого не случилось, не будь ты настолько неуклюжей! Да корова и то ловчей тебя!

   - Ну, спасибо, - окрысилась та. - Обласкал, как мог. Вот только я особо-то и не рвалась на воина учиться, тем более у такого живодера, как брат Марк. Отца-настоятеля благодари.

   Выдав гневную речь девушка устала закрыла глаза. Дышала она тяжело, будто после долгого бега.

   - Я пойду брата-лекаря позову произнес, - молодой человек, понимая, что не стоит и дальше утомлять Ири: все же, если та помрет, ничего хорошего для него самого не случится.

  

   Когда отцу Иоанну сообщили о том, что чужачка таки оклемалась и точно не собирается отправляться к Творцу, тот дрогнувшей рукой налил себе настойки пустырника. А все ведь так хорошо начиналось... Померла бы девка - и никаких забот. Как только мысли настоятеля возвращались к несостоявшемуся спасению, в груди начинало ныть. А теперь... Мда, а что теперь, собственно говоря? Ждать, пока инквизиция начнет копать под него? Ведь наверняка кто-то, да по доброте душевной сообщит (если уже не сообщил) борцам за чистоту веры свалившейся с неба девчонке... Хотя... может, взять грех на душу, да и подпоить ее чем? В ней же сейчас душа еле держится, так взять и отраву какую подлить в питье? Умрет во сне - никто и не хватится, да и не удивится.

   Ири монаху, конечно, было жаль, но все же обитель и ее обитатели ценнее одной бесполезной девки. К тому же, умри девушка в другое время кто-то, может быть и заподозрил, что нечисто дело, теперь же и удивляться не станут, приложили-то бестолковку знатно, не каждый мужчина после такого оправиться может... А она, поди ж ты, паршивка, в себя пришла, да и говорит даже.

   Нужное зелье нашлось быстро. Старое доброе сонное зелье, что готовили по рецепту в самом монастыре, если выпить его чуть больше необходимого, усыпляет уже навсегда. Несостоявшаяся "Ирина" умрет во сне, с улыбкой на губах и будет похоронена на монастырской кладбище под могильной плитой без имени, как и все остальные ушедшие к Творцу. А там пару месяцев и все забудется, и даже если краснорясые и явятся, то ничего не получат. Разве что на погосте потопчутся, да на камни поглядят.

   Идеи свои отец Иоанн всегда осуществлял быстро: чего тянуть? До вечерней молитвы еще достаточно времени. Вот сходит в лазарет, вольет в дуреху зелье, а там и службу во славу святой Ирины справить можно будет. Заодно попросить нужно, чтобы грядущая сняла с души грех, все же к вящей славе Творца пришлую травит и на благо всей обители.

   Решив поступить так, святой отец не стал медлить и тут же направился в лазарет в последний раз поглядеть на девку, изведшую столько его нервов.

   Девка кстати говоря, выглядела вполне себе бодро, будто и не хотел брат-лекарь над ней заупокойную читать. Томаса ругала на чем свет стоит, жаловалась, что голова болит, а так хоть сейчас к брату Марку на занятие. Брат-лекарь так вообще изумляется и беспрестанно Творца поминает. В суе. Но видать тут точно без Него не обошлось. Или без всеобщего врага. Ну не могла девка так быстро оклематься, не бывает такого.

   Вон и не такая бледная, и синяки почти сошли, да и глаза ясные, не больные. И как тол

   - Ну и как чувствуешь себя, чадо? - в конце концов решился заговорить с болящей пастырь, в глубине души надеясь на ее ответ "плохо".

   - По сравнению с Бубликовым неплохо, - буркнула себе под нос девица, скривив мордочку, которая за время пребывания в монастыре стала больше напоминать крысиную.

   - Что? - опешил от такого ответа настоятель.

   - В смысле могло быть гораздо хуже, - соизволила ответить понятно Ири, тяжело вздохнув. - А так... Все болит. И сильно. Томас - полнейшая бестолочь.

   Да, видно, не такая уж Томас и бестолочь. Помри эта дуреха - толк бы точно был, да еще какой!

   - Ничего, чадо, ты поспи и полегче станет, - ласково улыбнулся отец Иоанн, протягивая девушке стакан с сонным зельем, приготовленный для нее братом-лекарем. В стакан этот божий человек щедро добавил еще столько, что и на троих дюжих мужиков хватило бы.

   "Прости Творец мою душу грешную", - вздохнул про себя отец-настоятель, глядя, как ничего не заподозрившая девчонка проглатывает свое питье.

   Через несколько минут, которые отец Иоанн не отходил от Ири, она прикрыла враз помутневшие глаза и опустилась на кровать, погрузившись в сон, проснуться от которого ей было уже не суждено.

   "Покойся с миром".

  

ГЛАВА 3

   Как и предвещал отец-настоятель, выспалась я прекрасно, и даже не болело ничего. Я-то предполагала, что он просто мне лапшу на уши вешает, пытаясь спастись от моих оханий и жалоб.

   И все было бы прекрасно, но вот только... только проснулась я посреди храма, в каком-то ящике, подозрительно напоминающем гроб, а вокруг в полумраке раздавался бубнеж, подозрительно напоминающий молитву. И, кажется, заупокойную.