Мера тайны

Ницше говорил об истине: «Мы упразднили истинный мир, какой же мир остался? Быть может кажущийся? Но нет! Вместе с истинным миром мы упразднили также и кажущийся!». Хочется сказать в ответ: подвергшийся сомнению раз, подвергнется ему много раз. К сожалению, в поисках истины он путал причину и следствие. Разве можно найти истину в разуме, если все, что связанно с ней, можно отнести к условности, которую Ницше очень наглядно показал в своих суждениях. Вот его слова: «Кто ищет, легко сам теряется». Или «Даже когда личность судит сама себя – каждый предпочитает вернуться в тень и в неправду – из страха перед последствиями». Здесь нет истины, но она рядом, и ее Ницше не заметил. Истина не в «условности» разума, которую он выдает за причину, а в двухначалии человека, заложенное в нем матушкой природой пополам, когда мать с отцом вдвоем закладывают новое начало, т.е. там, далеко, в начале бытия.

Ницше противоречив в своих суждениях. К примеру, он утверждал, что характер изменчив, но его изменчивость не наблюдается в силу краткости человеческой жизни. Если взять тысячелетнего старика, то мы увидим, как меняется психология человека. Но это неправильно. Характер человека – подсознательный уровень. Более того, психология поведенческого характера человека не изменилась и за тысячи лет: он продолжает убивать, лгать, воровать, злорадствовать, прелюбодействовать. Так что же изменилось в психологии поведения? Ницше говорил о психологии сознания, – это не поведенческий характер, а условность, созданная самим человеком, меняющаяся по принципу «быт формирует сознание, а сознание быт».

Ницше писал: «Люди верят в истинность всего, что явственно служит предметом сильной веры», или другое, «Самые ошибочные умозаключения человека в следующем: вещь существует, следовательно, она имеет право на это. Здесь от жизнеспособности умозаключают к целесообразности и от целесообразности – к правомерности». В этой мысли прослеживается ярко выраженная созерцательность Ницше, но не видно основы для познания, кроме «железной» логики мышления. Но у человека не существовало другой альтернативной формы познания. Ведь он осознавал, что развитие природы основано на устойчивости, а все, что неустойчиво, разрушается. Разве это неправомерность?

Ницше подчеркивает, что несправедливость необходима: «Инстинкта, влекущего к чему – либо, или отвлекающего от чего-либо, без сознания того, что желаешь полезного и избегаешь вредного, – инстинкта без некоторого рода познающего определения ценностей цели у человека не существует. Мы изначально нелогичны, поэтому несправедливые существа, и можем познать это; и это есть одна из величайших и самых неразрешимых дисгармоний бытия».

Если бы он взглянул на современный мир, увидел институт однополых браков или достижения науки, ставящие под сомнение инстинкт в его описании, а именно создающие дисгармонию бытия, он, наверно, понял бы, как ошибался. Да и нужно ли понимать, когда сама мораль справедливости условна для человека. Напротив, инстинкт именно логичен! Ведь это поведение в создаваемых условиях, основанное на причине и следствии, поэтому поведенческая программа всегда логична! Разве сможет утверждать кто либо, что справедливость исходит из логики или не логики? Ведь, логичный макромир и есть порождение самого нелогичного микромира! Свойство разума, позволяющее познать себя, – не дисгармония, а благо человека которого, возможно, нет нигде во всей Вселенной. Дисгармония не в том, что нелогичный и несправедливый человек может познать себя, а в том, что он с надуманным «уставом» своего гармоничного мира пытается объяснить истинный дисгармоничный мир.