Мера за меру [СИ]

Полковник де Ла Ну не присутствовал при этом эпизоде. Ему просто рассказали, что молодой человек был исключительно убедителен — и он настоял на своем: франконцев, встречавших подставную семью, необходимо догнать и убить или взять в плен. Иначе они сообщат о том, что на месте встречи их подстерегала засада. И сделать это нужно немедленно, и сделать это нужно в приграничных лесах, пока еще они не успели подать сигналы своим. Выследить и уничтожить. Если все — и беглецы, и встречающие — пропадут бесследно, тому может быть шесть дюжин причин. Если франконцы доложат о засаде, эти шесть дюжин сократятся до одной.

— Я предпочту, — сказал принц, — чтобы мой дядя упрекал меня в излишнем рвении, а не в том, что я пренебрег его приказом и интересами страны.

«Не хотите прислушаться к голосу разума, так прислушайтесь к голосу страха». — сказал принц.

И они прислушались.

Прямо после короткой схватки, прямо после короткой перепалки, оставив с пленниками двоих легкораненых солдат и двоих здоровых с лишними припасами. Налегке — и наобум, без проводника, по горячему следу, по красному следу: среди франконцев тоже были раненые… Догнали почти на той стороне, а может быть и просто на той. Главное — еще в лесу, главное, гнали плотно. Самое главное — достали всех. Его Высочество никаких подвигов не совершил, просто не мешался под ногами, был уместен. А потом дал совет, которому предпочли последовать еще на стадии безличного, в воздух сказанного. Не дожидаясь падающей на плечи невидимой мантии и серии вежливых угроз. Предпочли, а потому, собравшись вместе, двинулись не на юг к Пти-Марше, а вдоль границы, к Сен-Кантену. Там город, там крепость. Там можно пленных спрятать и надежно запереть, чтобы вышло: не захвачены, не убиты. Исчезли.

Только сдав пленных командиру крепости, лейтенант-без-патента Валуа-Ангулем соизволил отправить в Пти-Марше гонца к полковнику де Ла Ну. К тому моменту уже никто не сомневался в том, кто на самом деле командует отрядом, и что командует им — по праву не старшинства, не опыта, но абсолютного и бесспорного превосходства.

Получив краткий отчет, де Ла Ну выругался так, словно никогда и не слыхал, что сквернословящие не наследуют рая. Увидев пред собою принца — или опять штабного мальчишку на посылках, — полковник мстительно приветствовал его коротким кивком и не задал ни одного вопроса до самого обеда.

А вот после обеда спросил. Вернее попросил младшего полувременного полуофицера сказать: где была совершена ошибка. Не первая, почти неизбежная, когда среди партии беглецов-кабальников обнаружился человек, совпадающий по всем приметам, а… более поздняя.

— Я должен был известить вас. — ответил Клод, очень отчетливо Клод, а не Клавдий. — Я обязан был известить вас, письменно. Еще четверть часа ничего бы не решили. И отправить второго гонца, когда мы сделали дело. У нас были лишние люди.

— Ну… — пожал плечами полковник. — С точки зрения военной вы не так уж и ошиблись. Интересы сохранения тайны позволяли пренебречь своевременным донесением.

— Это и была ошибка. Я рассуждал с военной точки зрения и только с военной. — Отрок жестоковыйный даже слегка покраснел. Неровно, пятнами.

— Следующий раз попытайтесь учесть разные интересы, — по возможности холодно сказал де Ла Ну. Его слегка знобило и он чувствовал себя непозволительно раздраженным и сентиментальным одновременно. Только сейчас он окончательно понял, что трое суток переживал не за себя и не ввиду королевского гнева, а за это невыносимое… творение Господне, сконфуженно тянувшее пиво из кружки так, что нос утопал в пене.

— Простите, — добавил он, — я неточно выразился. Не попытайтесь. Учитывайте. Это распоряжение старшего по званию.

Для всех, помимо Клода и полковника, история звучала так: юный командующий завел свой невеликий отряд в леса чуть дальше — увлекся охотой, натолкнулся там на отряд франконских нарушителей границы и дал ему бой. Ни о каких беглых кузнецах речи не шло. Солдаты тайной стражи прекрасно умели держать язык за зубами даже в пьяном виде.

Клод пожал некоторое количество восхищения, одобрения, нравоучений и легкой зависти; вынужден был закатить пирушку и щедро напоить приглашенных отличным вином из собственных запасов. Все это его, кажется, немного тяготило — но лишь самую малость. Юноша вообще был достаточно молчалив, не слишком дружелюбен и несколько мрачноват, что не отталкивало от него сослуживцев, но очерчивало определенную границу, которую никто не отваживался переступать.

Потом пришло письмо — обычное. Другой, куда менее опасный дядюшка принца, епископ, брат отца, благодарил за прием, оказанный молодому родичу, просил не оставлять его попечением и впредь, более чем прозрачно намекал, что отныне полковник де Ла Ну может обращаться к нему самому с просьбами… причем, с практически любыми просьбами, и не встретит отказа.