Мерецков. Мерцающий луч славы

— Что вам дался этот немецкий корпус? — спросил Антонов. — Чтобы разбить его, нужны резервы, а дать их вам мы не можем! Если же вы бросите на этот корпус свои силы, чем тогда будете воевать с врагом в Заполярье?

— Обидно, Алексей Иннокентьевич, что мы теряем богатую добычу, но ставить под сомнение ваше распоряжение я не могу, — ответил Кирилл Афанасьевич.

Генерал Крутиков смотрел на него внимательно, ему даже стало жаль комфронтом. Тот прочёл в его глазах сочувствие, но сделал вид, что этого не заметил, и хмуро приказал срочно соединить его с генералом Козловым.

Не успел комфронтом выпить стакан чаю, как генерал Козлов вышел на связь. Разговор был коротким. Мерецков объяснил ему ситуацию, похвалил за быстрые и решительные действия по преследованию немецкого корпуса и приказал:

— Операцию по окружению немецкого стрелкового корпуса прекратить!

— Исполняю, товарищ командующий, но делаю это скрепя сердце, — невозмутимо заявил генерал.

С этого момента преследование врага без трудных и длинных обходов приняло мобильный характер. К 17 сентября армия генерала Сквирского вышла на довоенную границу с Финляндией, а к концу сентября очистила от врага советскую территорию и 19-я армия генерала Козлова.

Мерецков испытывал удовлетворение. Теперь почти вся граница СССР — от гранитных скал Лапландии до Ладожской низменности — восстановлена!

По этому случаю устроили маленький сабантуй. Посмеялись, посудачили, потом разговор коснулся предстоящей операции в Заполярье. Побить немцев на Крайнем Севере нелегко, подчеркнул Мерецков. Три года они возводили там мощные железобетонные укрепления, не расшибить бы о них головы.

«Бог войны», как называли в штабе начальника артиллерии фронта генерала Дегтярёва, сидевший рядом с начальником связи, весело произнёс: мол, есть над чем поломать голову, но мы эти укрепления разобьём в пух и прах, в своё время была на нашем пути линия Маннергейма, а где она теперь?

— А вот орудия крупного калибра, которые нам нужны для разрушения железобетонных сооружений, мы, товарищ командующий, пока не получили, — констатировал Дегтярёв.

— На днях получим эти орудия, мне звонил генерал Воронов, — успокоил его Кирилл Афанасьевич, — так что, Георгий Ермолович, не паникуйте.

В полдень сентябрьское солнце выкатилось из-за серо-бурых туч, его лучи щедро брызнули в окно штаба, ярко осветили оперативную карту на стене. Мерецков собрался с Дегтярёвым побывать в соседней армии, но на КП фронта позвонил генерал Антонов. Он поинтересовался обстановкой на фронте, задал несколько вопросов по дислокации войск, затем спросил:

— Сегодня воскресенье, вы случайно по грибы в лес не ходили, Кирилл Афанасьевич?

— Мне не до грибов, Алексей Иннокентьевич! — басовито отозвался Мерецков. — Гадаю, хватит ли армиям боезапаса, который мы получили, и даст ли мне резервы Ставка, когда буду наносить удары по врагу в Заполярье? Сейчас поеду в 14-ю армию генерала Щербакова. Она будет у меня играть первую скрипку, а коль так, надо, чтобы её музыка звучала звонко. А что вас беспокоит?

Антонов сообщил, что Хозяин потребовал скорее закончить разработку операции на Крайнем Севере. Через неделю документ уже должны отправить в Ставку.

Переговорив с Генштабом, Кирилл Афанасьевич пригласил к себе генерала Крутикова и предупредил, чтобы завтра с утра он неотлучно находился в штабе.

— Начнём разработку плана проведения операции на мурманском направлении, — сказал ему Мерецков.

Крутиков ответил, что у него есть на этот счёт некоторые соображения.

— Вот и выложишь их на бумаге! — усмехнулся Кирилл Афанасьевич. — Я тоже кое-что набросал. Мы же с тобой, Алексей Николаевич, штабники со стажем и сочиним документ по всем правилам военного искусства…