Мэри и великан

— С чего мне начать? — спросила Мэри Энн.

— Я ведь сверилась с календарем, — продолжала миссис Болден, преграждая ей путь к печатной машинке, — и сейчас совсем не твоя неделя. Ты все это придумала только чтобы не работать. В прошлый раз я отметила дату. Мы обсудили это с мужем. Мы…

— Я ухожу, — вдруг выпалила Мэри Энн. Она натянула обратно перчатки и пошла в сторону двери. — Я нашла другую работу.

У миссис Болден отвисла челюсть.

— Сядь-ка на место, девочка. Никуда ты не уйдешь.

— Чек пришлете по почте, — сказала Мэри Энн, открывая дверь.

— Что она говорит? — пробурчал мистер Болден, вставая. — Она что — опять уходит?

— Прощайте, — сказала Мэри Энн; не останавливаясь, она выбежала на крыльцо, вниз по ступеням и на тропинку. Старик и его жена вышли за ней и стояли возле двери в полном замешательстве.

— Я ухожу! — крикнула им Мэри Энн. — Идите обратно! У меня другая работа! Убирайтесь!

Оба остались стоять, не зная, что им делать. Они не шелохнулись, пока Мэри Энн, удивляясь сама себе, не нагнулась за обломком бетона и не бросила его в них. Снаряд приземлился в мягкой грязи возле крыльца. Пошарив вдоль тропинки, она захватила целую горсть бетонной крошки и влупила по старикам шрапнелью.

— Идите домой! — орала она, начиная потихоньку смеяться от удивления и страха за себя. Рабочие с погрузочной платформы с открытыми ртами смотрели на происходящее.

— Я ухожу! И больше не вернусь!

Вцепившись в свою сумочку, она побежала по тротуару, спотыкаясь на непривычных каблуках, и бежала, пока окончательно не запыхалась и перед ее глазами не поплыли красные пятна.

Ее никто не преследовал. Она замедлила бег, а потом остановилась, прислонившись к гофрированной железной стене завода по производству удобрений. Что она наделала? Бросила работу. Раз и навсегда, в одно мгновение. Ну, жалеть уж точно поздно. Скатертью дорога.

Мэри Энн встала на проезжую часть и взмахом руки остановила грузовик, нагруженный мешками со щепой. Водитель, поляк, раскрыл рот от удивления, когда она открыла дверь и забралась на сиденье рядом с ним.

— Отвезите меня в город, — приказала она. Упершись локтем в окно, она прикрыла ладонью глаза. После минутного колебания водитель тронул, и машина поехала.

— Вам дурно, мисс? — спросил поляк.

Мэри Энн ничего не ответила. Трясясь вместе с грузовиком, она приготовилась к обратному пути в Пасифик-Парк.

В дешевом торговом районе она заставила поляка ее высадить. Приближался полдень, жаркое летнее солнце било по припаркованным машинам и пешеходам. Пройдя мимо сигарного магазина, она подошла к обитой красным двери «Ленивого королька». Бар был закрыт, дверь заперта; подойдя к окну, она принялась стучать в него монетой.

Через некоторое время из темноты нарисовалась фигура пожилого пузатого негра. Тафт Итон приложил руку к стеклу, проверяя, не треснуло ли оно, а потом открыл дверь.

— Где Туини? — спросила она.

— Здесь его нет.

— Так где же он?

— Дома. Да где угодно.

Мэри Энн попыталась проскочить внутрь, но он, захлопывая перед ней дверь, отрезал:

— Тебе сюда нельзя; ты несовершеннолетняя.

Она услышала, как защелкнулся дверной замок, помедлила в нерешительности и зашла в сигарный магазин. Протиснулась между мужчинами, толпившимися возле прилавка, к телефону-автомату. Не без труда удерживая в руках телефонную книгу, нашла номер и опустила в щель десятицентовую монетку.

Никто не ответил. Но, может быть, он спит. Придется зайти. Он был нужен ей прямо сейчас; она должна была его увидеть. Ей некуда было больше бежать.

Дом — большое трехэтажное здание с серыми каннелюрами, балконами и шпилями — возвышался посреди заросшего сорняком двора, полного битых бутылок и проржавевших консервных банок. Шторы на третьем этаже были задернуты и недвижимы — никаких признаков жизни.

Страх охватил ее, и она побежала по тропинке вдоль потрескавшихся цементных плит, мимо кипы газет, мимо кадок с усыхающими растениями у подножия лестницы. Она помчалась вверх, перепрыгивая через ступени и перехватывая балясины. Запыхавшись, добежала до конца пролета, повернула на следующий и тут почувствовала, как под ней провисла прогнившая доска, споткнулась о сломанную ступеньку и, цепляясь за перила, полетела носом вниз. Ударилась голенью о занозистую старую деревяшку, вскрикнула от боли и упала на раскрытые ладони. Щекой она уткнулась в пропитанную пылью паутину, прицепившуюся к рукаву ее зеленого вязаного костюма. Растревоженная паучья семейка поспешно убралась прочь. Мэри Энн поднялась на ноги и последние несколько ступенек тащилась, чертыхаясь и скуля, а по ее щекам катились слезы.

— Туини! — крикнула она. — Пусти меня!

Ответа не последовало. Издалека донесся звук клаксона. Да на молокозаводе на краю бедного района что-то громыхнуло так, что эхо разнеслось по всему городу.

В тумане слез она добралась до двери. Земля качалась и плыла у нес из-под ног; какое-то время она, прислонившись к двери, стояла с закрытыми глазами и старалась не упасть.

— Туини, — переводя дыхание, шептала она закрытой двери, — пусти меня, черт побери.