Мэри, или Танцы на лезвии

Ее шепот меня успокоил, и я уснула, но в какой-то момент вдруг увидела глаза. Темные глаза, глядящие прямо на меня. И голос... незнакомый голос, всего пара фраз: «Ты будешь счастливая, Мэ-ри». Чей это голос, я могла только догадываться, но глаза и фраза принадлежали Алексу. Я слишком хорошо уже знала его манеру растягивать по слогам мое имя, которое он же мне и дал.

– Не надо... за что? – простонала я, просыпаясь.

Марго в кухне пекла блины. У меня защемило внутри от охватившего чувства благодарности к этой молодой женщине, ставшей для меня за это время ближе всех. Мне очень хотелось, чтобы Марго была счастлива, чтобы наконец утряслись все ее проблемы с работой, со здоровьем, чтобы ее муж заметил, что рядом с ним такая женщина – умная, привлекательная, нежная и способная на огромную любовь. Порой меня брала злость на этого ее Алекса, с которым я успела довольно близко сойтись в аське. Тот еще тип, если честно. Наши разговоры напоминали поле боя – от довольно фривольных намеков мы быстро скатывались к угрозам и обратно. Меня это забавляло, его, кажется, тоже. Я узнала много о их жизни с Марго, и это знание порой бесило меня – ну как он мог, ведь она такая открытая, наивная и живущая душой наизнанку? Так как же можно было предать все это? Не понимаю...

Этот вечер оказался каким-то скомканным, ужасным. Марго вдруг начала рассказывать страшные вещи о своей прошлой жизни, об Алексе, которого я в тот момент готова была убить собственными руками. Я дала себе слово – больше никогда не общаться с ним, просто игнорировать. Разумеется, сказать оказалось легче...

Мы вернулись из Франции – и на следующий же день я получила сообщение от него: «Где ты была так долго, Мэ-ри?» Я не послала его, не проигнорировала... Не знаю почему.

Ничто меня так не будоражит, как танго. Но не в том виде, как оно есть, а в постановочном, в виде шоу. Записали с Иваном под настроение диск Gotan Projeсt – теперь можем не останавливаться, пока кто-то из двоих не рухнет на паркет. Ну, не буду уточнять, что обычно это бываю я. Ка-ак же я потом себя чувствую – просто потрясающе... Валяюсь на полу, дышу как загнанная лошадь – но кайфую. Восхитительное ощущение собственной легкости и нечеловеческой усталости. Правда, Иван приобрел паскудную привычку заваливаться рядом, что меня бесит и отвлекает от получения удовольствия. Но и это можно пережить.

Хуже другое. Мне все чаще стал попадаться на глаза Максим. Разумеется, он был в курсе моего замужества – свадьба гремела на весь город, еще бы – Костя Кавалерьянц женился! Я стала часто встречать Максима, проезжая мимо больницы на работу – Костя купил мне машину, чтобы я не зависела от его графика, но, когда мог, всегда забирал меня сам. Нестеров же как будто караулил меня – стоял на остановке в любую погоду и провожал глазами. Вид при этом у него был весьма далекий от счастливого...

Нет ничего приятнее, чем наблюдать за тем, как страдает человек, который некогда был для тебя всем, а потом сам взял и все угрохал. Ну и получи теперь – я свое отболела. Ну, почти... Дело даже не в том, что я хотела отомстить, – нет. Дело в другом. Я теперь и от него свободна – потому что в итоге он сломался. Он признал, что не может быть не со мной. Всем своим побитым видом признал – не может. Мне это льстило. Но даже это чувство не заставит меня простить – слишком больно, слишком глубоко. Нельзя так ломать того, кто тебя любит. Да, я это сказала... надо же... И теперь все другое – я другая, он другой...

Слишком поздно, слишком все поздно.

А потом из моей жизни ушли и танцы. Вернее, не сами танцы, а участие в турнирах. Костя, недовольный тем, что его жена на глазах у людей замирает в непристойных, по его мнению, платьях и позах с чужим парнем, решил вопрос в свойственной ему манере. Приехал на крупный турнир, вышел на паркет прямо во время исполнения конкурсной румбы, оторвал меня от Ивана, перебросил через плечо и вынес из зала. Охрана спорткомплекса пыталась помешать – но кто мог остановить моего мужа, когда тому что-то взбредало в голову? Дома, молча выслушав мои истеричные вопли на тему «танцы – это моя жизнь», закурил, рванул с меня платье так, что по полу посыпались кристаллы Сваровски, которыми оно было расшито, и сказал:

– Запомни – больше я не желаю этого слышать и видеть. Хочешь танцевать – танцуй в клубе, учи детишек. Но в таком виде больше появляться не смей.

Я выбежала из комнаты, придерживая на груди лохмотья некогда дорогого платья, которое мы заказывали вместе с Марго, закрылась у себя и прорыдала весь вечер. Назавтра собрала оставшиеся костюмы и отдала их кому-то из девчонок в клубе, а Ивану объявила, что он волен искать себе партнершу, так как я больше конкурсным танцем не занимаюсь. Ванька открыл рот, но наткнулся на мой взгляд и замолчал. Через неделю он уже стоял в паре с молодой, но очень перспективной девочкой. Мне даже не было больно – я прекрасно понимала, что этот этап жизни завершен.