Мэри Пикфорд

Итоги года оказались неутешительными. Фэрбенкс разъезжал по всему миру, регулярно присылая жене письма с заверениями в любви. В них он осведомлялся о ее здоровье и говорил о своей безграничной преданности. Но Бет в свое время тоже получала подобные письма. Он еще питал нежные чувства к Пикфорд, но забывал о ней, как только на горизонте появлялась Сильвия Эшли. И все же он писал, что любит Мэри, скучает по ней, ценит ее более, чем кого-либо на свете. Казалось, что если бы ему удалось убедить ее, что все в порядке, то он и сам бы поверил в это.

Между тем Пикфорд все чаще встречалась с Роджерсом. Она нуждалась в его одобрении, в его выходе на более молодую, более живую аудиторию. И он слепо любил Мэри, обожая даже ее недостатки («Черт побери, — писал Бадди позднее, — она пристрастилась к алкоголю и не может остановиться»). Но Фэрбенкс закрывал на все глаза. Гордый и самоуверенный человек, он отказывался верить в то, что у него появился серьезный соперник, особенно такой молодой.

Кроме того, Пикфорд с экрана словно бы заверяла его в обратном. В 1932 году она наконец-то закончила работу над фильмом «Навсегда ваш», который в 1933 году вышел в прокат под названием «Секреты». Место Нейлана в режиссерском кресле занял Фрэнк Борзаг. Фильм начинается с побега героини Мэри вместе с любовником, которого играет Лесли Ховард. Они едут на запад поездом, и Мэри выглядит уверенно, даже когда мимо них жужжат пули бандитов. Проходят годы, и вот разбогатевший герой Ховарда баллотируется в сенаторы. Жена не покидает его, хотя весь город судачит о его неверности. В трогательной сцене он признается супруге в своих романах с другими женщинами. Героиня Пикфорд похожа в этот момент на святого Себастьяна, пронзенного стрелами. «Ты хочешь сказать, Джон, что любил меня, даже когда изменял мне? — спрашивает она. — Ты хочешь сказать, что те женщины для тебя ничего не значили, и я оставалась для тебя единственной?» Можно надеяться, что для Пикфорд эта сцена носила отчасти терапевтический характер.

Эта лента отличается великолепным монтажом; Борзаг потрудился на славу. К сожалению, единственным недостатком фильма является сама Пикфорд. В ее игре нет того напряжения, которое портило «Укрощение строптивой». Мэри грациозна и непринужденна. Но она чересчур стара для первых кадров фильма. Кроме того, эта роль слишком пассивна для нее. А необходимость говорить лишает ее дара импровизации. Чувствуется, что Пикфорд очень тщательно готовилась к съемкам; это заметно по ее осторожной игре. Единственный действительно удачный эпизод — это сцена, когда у героини умирает ребенок. Многие актрисы немого кино играли в подобных сценах, и Мэри превосходно сыграла их в «Длинноногом дядюшке» и в «Воробьях». Она очень хороша в аналогичном эпизоде в «Секретах». И не случайно: ведь это немая сцена.

«Мэри хотела сыграть большую драматическую роль и произвести впечатление не только на публику, но и на Дугласа, — говорила Френсис Марион, написавшая сценарий. — На экране она могла быть верна одному человеку. Я тоже женщина. Я это понимаю».

Ранней весной 1933 года Фэрбенкс уехал в Италию и прислал Мэри телеграмму, в которой просил ее присоединиться к нему. Она согласилась, и в знак благодарности он встречал ее на взятом напрокат корабле. Но на берегу волшебная сказка закончилась: кажется, Пикфорд заговорила с ним о леди Эшли. После неприятной сцены она отправилась домой. Фэрбенкс, как ни в чем не бывало, играл в гольф в Риме и проводил ночи с местными красотками. Но в мае он заскучал по дому и вернулся в Пикфэр, поклявшись, что никогда больше не поедет в Европу. К несчастью, Мэри нашла в его вещах билеты на пароход. Накануне дня рождения Фэрбенкса, которому исполнялось пятьдесят лет, она без предупреждения отбыла в Нью-Йорк. Фэрбенкс, который не мог праздновать круглую дату в одиночестве, догнал поезд Мэри в Альбукерке и заглянул в ее купе. Пикфорд пришла в ярость и велела ему убираться. Но ему удалось смягчить ее, и она даже улыбнулась. Фэрбенкс сумел убедить жену, что он любит только ее и что Сильвия для него ничего не значит.

Но как только супруги прибыли в Нью-Йорк, он заявил, что отправляется играть в гольф в Англию. На этот раз гнев Мэри ослабила жалость; она никогда не видела мужа таким растерянным и беспомощным. «Перед отплытием он спросил меня, что я собираюсь делать, буду ли я ждать его возвращения, — рассказывала Мэри. — Я сказала, что не стану ничего предпринимать, и что, обращаясь со мной так жестоко, он ведет себя как человек, у которого высокая температура, и если даже он ударит меня в бреду, то я не стану винить его, ведь он не несет ответственности за свои поступки». Спустя несколько дней она получила телеграмму, в которой говорилось, что Фэрбенкс не вернется в Пикфэр.

Мэри собиралась вылететь в Чикаго на международную ярмарку, где Роджерс выступал со своим оркестром. Но сначала она решила пообедать с Лоуэллой Парсонс. Пикфорд положила телеграмму в сумочку и взяла с собой Френсис Марион, надеясь, что та поддержит ее морально.