Мэри Поппинс (перевод Б. Заходера)

Мэри Поппинс с грустью подумала о пирожках с начинкой из малинового варенья, которые они обычно ели по выходным, и уже хотела было вздохнуть, но вовремя увидела лицо Спичечника. Он бы не вынес этого. Подавив едва не сорвавшийся с губ вздох, она улыбнулась.

– Ничего, Берт. Не беспокойся. Я вполне могу обойтись и без чая. К тому же пирожки – такая тяжелая пища…

Да, подобный поступок по-настоящему мог оценить только тот, кто знал, как Мэри Поппинс любит пирожки с начинкой из малинового варенья! И Спичечник, видимо, оценил, потому что благодарно пожал ей руку.

А потом они вместе пошли вдоль длинного ряда картин.

– Вот здесь картины, которых ты еще не видела, – гордо сказал Спичечник, показывая на одну из них. Там была изображена покрытая снегом гора. На ее склонах росли гигантские розы, и на каждой розе сидело по кузнечику. Теперь Мэри Поппинс могла спокойно вздохнуть, не обидев его.

– Ах, Берт! Это просто чудесно! – сказала она, причем таким тоном, что становилось совершенно очевидно: этим картинам место, по меньшей мере, в Королевской Академии (Королевская Академия, как известно, это такое большое помещение, куда люди вешают нарисованные ими картины. Потом все приходят на них посмотреть, а когда насмотрятся, то говорят друг другу: «Вот это да!»).

Следующая картина, к которой подошли Спичечник и Мэри Поппинс, оказалась еще лучше. На ней была нарисована какая-то неведомая страна, страна высоких деревьев и густых трав. В просвете между зелеными кронами виднелся кусочек моря и что-то еще, похожее на едва различимые вдали старинные ворота.

– Ну и ну! – восхищенно воскликнула Мэри Поппинс, останавливаясь, чтобы получше все рассмотреть. – Что случилось, Берт?

Спичечник внезапно схватил ее за руку. Его лицо светилось радостью.

– Мэри! У меня идея! Почему бы нам не пойти прямо туда? Прямо сейчас! В картину!

И, держа ее за руку, он сделал два шага вперед. Фонарные столбы с висящими на них проводами качнулись и куда-то пропали. Ух! – и Мэри Поппинс с Бертом оказались внутри нарисованной на асфальте картины.

Было тихо. Мягкая трава едва слышно шелестела у них под ногами. Мэри Поппинс и Спичечник не верили собственным глазам. Ветви, словно играя, легонько барабанили по их шляпам, пока они пробирались вперед, а небольшие пестрые цветочки цеплялись за туфли.

Взглянув друг на друга, они внезапно увидели, что вместе с окружающим миром изменились и они сами. На Спичечнике красовался новый костюм, состоящий из зеленого в красную полоску пиджака, белых фланелевых брюк и новой соломенной шляпы. Весь он был такой чистый, такой элегантный, что, казалось, даже светится, словно новенькая монетка в три пенса.

– О, Берт! Ты прекрасно выглядишь! – воскликнула Мэри Поппинс в восхищении.

Берт некоторое время вообще не мог выговорить ни слова. Он широко разевал рот и лишь таращил глаза на свою спутницу. Наконец он выдавил из себя:

– Ей-богу!

Больше он не мог произнести ни слова, но при этом выглядел таким взбудораженным и смотрел на нее так радостно, что Мэри Поппинс невольно потянулась за зеркальцем. То, что она увидела, превзошло все ее ожидания. С ее плеч ниспадала роскошная накидка из узорчатого шелка. Шею щекотало свешивающееся со шляпы длинное пушистое перо. На ногах появились новые туфли с переливающимися всеми цветами радуги застежками из драгоценных камней. Единственное, что напоминало прежнюю Мэри Поппинс, так это белые перчатки да зонтик с ручкой в форме головы попугая.

– Бог мой! – пробормотала она. – Да у меня сегодня и впрямь Выходной!

Не переставая удивляться, они двинулись через лес и скоро вышли на залитую солнечным светом поляну. И там они увидели… Нет, это было просто невероятно! Посреди поляны стоял небольшой зеленый столик, а на нем – огромный пыхтящий медный чайник. Рядом, на столе побольше, располагалось чудовищных размеров блюдо с целой горой пирожков с начинкой из малинового варенья. Здесь же были две тарелки с маленькими бутербродиками-канапе, в каждом из которых торчала миниатюрная заостренная палочка.

– Ой, я сейчас покраснею! – сказала Мэри Поппинс. Она всегда это говорила, когда была кому-нибудь за что-то благодарна.

– Ей-богу! – повторил и Спичечник свою любимую фразу.

– Не хотите ли присесть, мэм? – услышали они вдруг чей-то голос и, обернувшись, увидели выходящего из леса человека в черном фраке. Через руку у него была перекинута белоснежная салфетка. Мэри Поппинс в удивлении плюхнулась на один из маленьких зеленых стульчиков, стоявших вокруг стола. Спичечник, изумленный ничуть не меньше, уселся на другой.

– Как вы уже, наверное, догадались, я Официант, – объяснил человек во фраке.

– Но… но я не видела вас на картине! – сказала Мэри Поппинс.

– Ах это… Меня просто не было видно из-за деревьев, – пояснил Официант.

– Не хотите ли присесть? – пригласила его Мэри Поппинс.

– Благодарю, мэм, но официантам это не положено, – ответил Официант, явно польщенный ее предложением. – Ваши бутерброды, сэр! – сказал он, пододвигая тарелку Спичечнику.