Мэри Роуз

— Но ведь этот корабль ненадежен, — пробормотал Сильвестр. — И после всего, что произошло, ты, должно быть, думаешь, что тебе только и осталось, что пойти ко дну вместе с ним. Я осудил тебя, Фенелла осудила тебя, мы оттолкнули тебя и отняли у тебя детей…

— Не мели ерунду. — Энтони поднялся по лестнице, положил руку на сердце Сильвестру. — Успокойся, иначе эта штука разломает тебе ребра. Я пошел на борт этого корабля, потому что знаю его лучше, чем собственный ночной горшок, я могу помочь ему удержаться на плаву. Он в плохом состоянии, но пока мы обращаемся с ним разумно и не набиваем людьми до предела, мы справимся — и все будет хорошо.

— Ради всего святого, ты просто невозможный человек, — простонал Сильвестр. — Ты идиот, ты гвоздь в крышке моего гроба, почему же ты мне этого не сказал?

— А с кем ты, кстати, разговариваешь? Со мной или с самим собой?

Сильвестр не выдержал и рассмеялся.

— Ты прав. В принципе, ты ни при чем, но я ужасно за тебя испугался.

Их взгляды встретились.

— Я за тебя тоже, — произнес Энтони. — И, в отличие от тебя, у меня на то есть причины.

На один безумный удар сердца Сильвестру показалось, что мир может снова стать целым. А затем с верхней палубы донесся пронзительный свист, разнесшийся многократным эхом. В мгновение ока сонный корабль превратился в хаос, люди забегали туда-сюда. Лучники, натягивая на бегу кожаные гамаши, неслись на верхнюю палубу, канониры и пороховые обезьяны бросились к своим орудиям.

— Что это было?

— Тревога, — бесцветным голосом ответил Энтони.

— Французы?

— Возможно. — Он вынул из-под камзола свой ключ и протянул его Сильвестру. — Иди в мою каюту и оставайся там, пока не станет известно больше. В ту, что с окном. И не сходи с места.

— А ты?

— А мне нужно наверх. — Он мягко оттолкнул Сильвестра в сторону и протиснулся мимо него.

— Но я должен тебе кое-что сказать. Это важно, я и так ждал слишком долго!

Свист продолжался, и у подножия лестницы столпились мужчины. Однако Энтони остановился и на миг коснулся его щеки.

— Не нужно мне ничего говорить, Сильвестр.

— Почему?

— Потому что я знаю.

Сильвестр провел ночь в каюте, заполненной инструментами Энтони, каждая деталь в ней несла в себе частичку его характера. Вместо кровати прямо над рабочим столом висел гамак, в котором лежало столько рисунков, что было непонятно, как там может поместиться еще и человек. Под подушкой лежали четки, которые оставил ему проклятый священник, и потрепанный томик «Божественной комедии», который был у них один на двоих с Фенеллой. Вот и все его личные вещи.

Знакомый запах дерева, смолы и льняного масла действовал успокаивающе, но о сне нечего было и думать. Несколько часов стоял невообразимый шум: резкие свистки, отдаваемые приказы, грохот и стук, с которым катились по доскам колеса тяжелых пушек, топот поспешных шагов. Наконец вдали прогрохотала канонада, за ней последовали два произведенных с борта выстрела, от которых содрогнулся корабль.

От страха у Сильвестра язык прилип к гортани, при этом он даже не знал, чего боится больше. Мысленно послал нежное проклятие своему оставшемуся там, снаружи, другу — возможно, Энтони был единственным человеком на судне, не прятавшим в своей каюте алкоголь.

Воцарилась тишина, и Сильвестр задремал сидя, пока его не разбудил звон корабельного колокола и снова донесся топот множества ног. Сразу после этого в дверь постучали и вошел светловолосый помощник квартирмейстера. Его лицо, казавшееся вчера таким веселым, было очень мрачным.

— Вообще-то, я не посыльный, — заявил он, ставя на стол поднос с кувшином пива и миской каши. — Но ваш знаменитый друг настоял на том, что вам необходим завтрак. Оставайтесь здесь, сойти вы не сможете, к нам теперь не пропустят никого из поставщиков, ни единой лодки.

Эту последнюю фразу он произнес таким тоном, словно Сильвестр был в этом виноват.

— Мне искренне жаль, что я доставил вам неудобство, — ответил он. — Но где мой друг? Мне нужно поговорить с ним.

— Вас больше ничего не волнует? — фыркнул тот. — Мы на войне, мужик! Нам уже не сойти с этого корабля мертвецов, но для вас и для вашей сестры в мире важен лишь один вопрос: где этот проклятый хромой ублюдок!

— Моей сестры? — удивился Сильвестр. — Что вы знаете о моей сестре?

— Все, — ответил мужчина, акцент которого был сегодня гораздо заметнее, чем вчера вечером. — И в то же время ничего. Я люблю ее.

— Джеральдину?

Светловолосый кивнул.

— Уже нет смысла пытаться что-либо скрывать. Мы подохнем здесь вместе и поэтому можем прекрасно довериться друг другу, помериться членами. У меня вот его нет. Мой член, равно как и лучшие годы жизни, я бросил на поживу вашей сестре. А теперь я умру за нее. Теперь я скончаюсь и, как хотела миледи Джеральдина, позволю потонуть ей с ее проклятым хромым. Что у него, кстати, в штанах? Рея его «Мэри Роуз»?

Сильвестр расхохотался.

— Боюсь, что-то в этом роде. Но мы не потонем. Пока люди под контролем, мы вернемся на берег, целые и невредимые.