Мэрианн. Минуя войну

Я замолчала, не зная ни чем возразить, ни что предложить. Оказавшись в подобной ситуации впервые, пыталась вспомнить, как поступали в других государствах. В голову не переставая лезли только образы Крэйвола, где слугу могли высечь за любую оплошность, будь то разлитое случайно вино, не достаточно уважительный взгляд или поклон не по уставу. Как уважения добивались Партоломеи и Герфельд я не знала. Но главное отличие крылось именно в названии и статусе: одно дело слуги, другое — помощники. Но беспризорников нужно было срочно пресечь. Если они уже порождают смуту и раздор сейчас, спустя полгода после официального окончания войны, то что будет позже? Я не боялась потерять титул княжны, но позволить просто так забыть заслуги… Позволить людям забыть всех тех, кто пал? Неужели Бьёрг и Домар, как и остальные — пали напрасно? В такие моменты не хватало преданности Бранда… Вспоминая улыбку окровавленную улыбку барабанщика внезапно в голове прозвучало обращение Роберта: «Королева крови и мечей». Пусть будет так, раз народ не помнит иначе.

— Никакого ареста и розог.

— Ты так легко из простишь? — Удивился отец. Пока я молчала, размышляя, он уже отвлёкся от разговора, погрузившись в изучение бумаг с доносами. Возвращаясь к обсуждению, отложил в сторону перо и пергамент, где писал ответные письма.

— Ни в коем случае. Всех, кто напал сегодня — в ссылку в северные провинции в рудники. Как вариант, в родной край Бранда. Заодно передадут его матери мои соболезнования о кончине сына. Надо выказать ей почести, её сын пал героем…

— Тот край очень суров, а работа в рудниках тяжела, в такие места фрайфолы уходят только добровольно.

— Как и везде. Мы начинаем больше сотрудничать с другими государствами, а значит и сырья нужно больше. — Отец задумчиво молчал. Теперь уже он не знал что мне возразить. — Война длилась более трёх десятков лет.

— Тридцать три года, полтора из которых после твоего вмешательства. — С горечью уточнил князь.

— Сути не меняет. Мне искренне жаль, что люди привыкли уважать только позицию силы. К сожалению, все уже забыли как это — «Иначе». Если не остановить мятеж сейчас, то дальше будет только хуже. Я не для того добивалась мира, чтобы бояться ходить по улицам своего же княжества. Искренне надеюсь, что сражений ближайшие годы больше не предвидится, но нельзя допускать расслабления армии. Пост воителя должен быть элитарным, куда берут только лучших. Сомневаюсь, что уличные конфликты имеют место быть только в главном граде, так что пусть подобных «сорванцов» сразу высылают в рудники. Знаю, что даже на северных провинциях много разных специализаций. Гильдиям отдалённых земель тоже требуются руки, так что работа найдётся всем.

— «Свободные умирают свободными», — поддержал мои высказывания князь, процитировав лозунг Фрайфола, — поэтому мы предложим выбор: умереть от меча или добровольно пойти в ссылку. На десяток лет. Виселицу не предлагаю, всё же они «свои». Хм, а я, оказывается, в тебе ошибался… — Задумчиво протянул отец, внимательно смотря на меня. — Всё же ты не мягкая дева, ты — правитель…

— Надо закрепить это на постоянной основе. Ровно как и поставить воинов — стражников у ворот дворца. Пора меняться и менять княжество.

— Если хочешь, могу огласить распоряжение публично.

— Хорошо. Но пусть разнесут это известие, как указ княжны. Народ жаждал действий он их получил.

Утром следующего дня во дворец прибежала взволнованная и заплаканная женщина. В густых, но сейчас спутанных, каштановых волосах уже проступила первая седина, заношенная накидка когда-то коричневого цвета сейчас потеряла былой лоск, ровно как и простенького кроя тёплое платье. Только вставшие на службу стражники ещё не особо понимали, что от них требуется, а потому просто проследовали следом за женщиной, не задержав.

— Помилуйте, княже! Он же молодой ещё, наберётся ума дурень!

— Подробнее? — Я рассматривала женщину, уже догадываясь кто это и зачем она пришла.

— Яник, сынка мой… Он хороший! Одумается ещё… Не пускайте его в шахты!!

Женщина бегала глазами по присутствующим, ища поддержки то у меня, то у стражников. На звуки вышел отец.

— Что происходит?

— Князь Алан! — Тут же постаралась завладеть вниманием женщина. — Вы ведь уважаемы и почитаемый! Отпустите сына… Он исправится!

— А тебя ничего не смущает? — Изогнул бровь отец, кивнув головой на меня. Женщина всё же перевела взгляд на меня. Вместо пояснений я просто перекинула копну волос на другую сторону, обнажая ссадину на скуле, которую усердно прикрывала. Гостья охнула. Не найдя что сказать, она открывала и закрывала рот. Зато было что сказать мне.

— Мы фрайфолы, но «Это» не свобода. Это варварство и панибратство. Как быстро вы забываете заслуги монархов. Вы бы предпочли, чтобы толпы беженцев Крэйвола побежали к нам, снося всё на своём пути? А это бы непременно случилось, даже если бы Герфельд не тронул княжество. Или отойдём чуть раньше, под чьим началом воины захватили порт, обесточив противника?

— Но Герфельд…Вы…