Меридиан

Фёдор добежал до медчасти, отдышался на крыльце и, осторожно постучав, вошел. Наталья лежала на кушетке, к ее правой руке тянулась капельница. Взгляд ее был усталым и мутным, но все же теперь на нее можно было смотреть без страха: дыхание выровнялось, цвет лица стал более свежим. Рядом на табуретке примостилась Ольга, она сидела, низко опустив голову и сцепив на коленях руки. Девушка вопросительно посмотрела на шерифа. «Мне уйти или остаться?» — казалось, говорили ее глаза, а Фёдор не знал, что ответить. Он вообще сегодня плохо соображал, иначе как объяснить, что, подойдя к постели больной, он выдал худшую глупость, какую только можно было придумать:

— Как ты могла, Наталья? Как?

— Пить… Так хотелось пить…

Оля метнулась к столу, налила воды в чашку, но мать отстранила ее руку.

— Я принесла их домой, думала потом… Но мне так захотелось пить… Я пыталась сопротивляться, но не смогла. Я хотела выпить только одну чекушку, а остальное оставить на праздники. Но жажда не прекратилась, и я не могла думать ни о чем другом… Теперь я понимаю, нужно было сразу их разбить или вылить… Я попила еще, и не смогла остановиться…

— Дальше все как в тумане? — не удержался Фёдор.

Тихо скрипнула дверь, и разъяренный доктор вытолкал Фёдора на крыльцо.

— Охренел? Куда лезешь со своими допросами! Ей еще не сказали.

Одуревший Фёдор спустился по ступеням крыльца. У него не осталось сил ни оправдываться, ни вообще что-либо говорить.

— И что теперь? Заведешь на нее дело?

— Не знаю… Нет, знаю — не заведу. Куда ее еще больше наказывать?

Михаил вернулся к больной, а Фёдор остался наедине со своими мыслями. Ему вспомнилось, как несколько лет назад, еще до рождения Лёшки, они со Светланой отправились в поход по Алтаю. Зной, сушь, огромное небо над каменистой пустыней. Тогда он отдал всю воду из своей фляжки жене, а сам крепился как мог, но до турбазы дотерпел. Он вспомнил, как жадно пил, и в тот момент для него не существовало ничего вкуснее простой воды. Он пил и не мог насытиться, жажда не отступала. Успокоился Фёдор лишь тогда, когда осушил двухлитровый кувшин, а Светлана смотрела на него и улыбалась.

Светлана… Фотиния… Его мысли вновь вернулись к погибшей крестнице… К горлу подступил ком.

***

Максим, не скрывая тревоги, смотрел на Фёдора. Человек, которого он уважал, на глазах сник, осунулся и без конца повторял одни и те же фразы:

— У нас в Поселке такого не было. Я следил… В соседних районах в этом году беда… Да… Откуда они здесь, фанфурики?..

— О чем он? — шепнул Максим на ухо доктору Затееву.

— А, это… — доктор выбросил окурок и с досадой сплюнул. — Фёдор все верно говорит в принципе. С весны на Плато участились случаи отравления суррогатами: спиртосодержащие жидкости, паленая водка, а теперь вот и до метанола дело дошло. В последнем случае, как сам понимаешь, все без вариантов. Мы, поселковые врачи, редко видимся, но на связь выходим регулярно, так что об этой напасти нам известно. Я давно уже держу в медчасти запасы антидота — на всякий случай, а против метанола, знаешь, что помогает?

— Знамо дело — классический этанол.

— Да, а вот с ним здесь проблемы. Но, без ложной скромности, мне удалось скопить достаточно. Даже если отравится полпоселка, будет чем отпоить…

— Фёдор, естественно, в курсе всей ситуации…

— Что вы там меня поминаете? Кончайте шептаться! — шериф отогнал морок и подошел к товарищам.

— Миша рассказал мне про фанфурики.

— Ну, да… А что у тебя лицо такое странное? До сегодняшнего дня у нас проблем не было. Вы же знаете, я за всем слежу, когда приходят рейсы с материка… Да что с тобой, Макс?

— А другие шерифы, по-твоему, плохо работают? Никто ни за чем не следит?

— Не надо ни на что намекать, Макс. Говори, коли есть что!

— Во всех соседних районах орудуют бутлегеры, а в вашем Поселке тишь да гладь, и тебе это не показалось странным, не насторожило? Почему ты не поднял тревогу?

— Ты, вообще-то, тоже был в курсе…

— Если бы я раньше догадался! Мужики, разуйте глаза! По всей вероятности, ваш Поселок и есть центр контрабанды суррогатов. Где-то поблизости у бутлегеров главный логистический центр, их лежбище! Они не распространяют товар здесь, просто чтобы не привлечь к себе внимание, не спалиться!

Фёдор Неряхин выглядел так, словно только что пропустил сокрушительный удар в голову. Как боксер после нокдауна он растерянно смотрел на всех и пошатывался. На глаза наворачивались горькие, злые слезы, а в последний раз Фёдор плакал три года назад, когда после мучительной болезни умер батя.

Максим, между тем, жестом подозвал вышедшую из медчасти Олю.

— Мама пришла в себя? — поинтересовался он у девушки. — Послушайте, Оля… Вашей маме, наверняка тяжело и неприятно говорить с нами, ведь мы люди посторонние. Гораздо вероятнее, она расскажет что-нибудь вам с отцом. Попытайтесь… Виновные не должны избежать наказания. Даже если она не знает имени того человека, это не самое главное. Важно, что именно она видела. Где, когда и при каких обстоятельствах получила фанфурики. Понимаете меня? Вы согласны нам помочь?

Оля, шмыгнув носом, молча кивнула.