Меридон, или Сны о другой жизни

На террасе я немного помедлила, чтобы надеть ботинки. Утренний воздух был сладок, как белое вино. Небо быстро светлело. Если бы все было как прежде, мы с Данди уже давно отправились бы в дорогу, с тем чтобы до полудня проехать как можно больше. Затем мы сделали бы небольшой привал, расседлали лошадей и стали готовить обед. Мы с сестрой отправились бы в лес поискать дичь в зарослях, или фруктовые деревья, или какой-нибудь пруд, чтобы половить в нем рыбу. Все жаркие часы мы провели бы в свое удовольствие, купаясь и нежась на солнышке, а когда бы настал вечер, мы вернулись бы к костру, немного поели и снова отправились в путь, торопясь либо на очередную ярмарку, либо на представление.

Но теперь это стало невозможным. Я обрела место, которое искала всю жизнь. Дни моих странствований, когда дорога бесконечной лентой разматывалась передо мной и ярмарки следовали друг за другом, закончились, и одновременно пришел конец моему детству. Я вернулась сюда, на эту землю, которую я называла своей. Странно, но сегодня утром мысль об этом не доставляла мне радости.

Я обогнула дом и направилась к конюшням. Двери там тоже были отперты, я взяла седло и поводья и тихо закрыла за собой дверь, стараясь никого не разбудить. Я не хотела ни с кем говорить и не хотела никого видеть.

Это было довольно странно. Я даже предположить раньше не могла, что буду томиться по одиночеству. Но в моей прежней жизни, когда мы жили вчетвером, а то и впятером в одном фургоне, мы как-то ухитрялись не замечать друг друга. Мы научились не вмешиваться в дела других. А здесь, в этом огромном доме, мы словно наступали друг другу на пятки. Обедая вместе, мы говорили, говорили и говорили, и каждый все время спрашивал, не нужно ли мне чего-нибудь. Не хочу ли я что-нибудь сделать, не нужно ли мне что-то подать. Это ужасно утомляло.

Я прошла через розовый сад, где цветы потихоньку раскрывали свои лепестки навстречу солнцу. Затем я открыла ворота и вышла на выгон. Кей, увидев меня, радостно заржал и побежал мне навстречу, навострив уши. Приблизившись, он послушно подставил спину, чтобы я оседлала его. На минутку мне стало так хорошо с ним, что захотелось, как бывало, птицей взмыть на него, но какая-то тяжесть в сердце не отпускала меня, я подвела его к террасе и, поднявшись на три ступеньки, тяжело плюхнулась в седло. Я казалась себе старой, уставшей от жизни женщиной, которая спокойно ждет смерти.

Кей был весел, как майское утро, его уши прядали во все стороны; шевеля ноздрями, он принюхивался к свежему утреннему воздуху. Казалось, он забыл, как ходить не торопясь, и то и дело срывался в галоп. Пока мы проезжали по гулким камням мимо дома, я придерживала его, но затем отпустила поводья, и он радостно поскакал вперед.

В конце аллеи я опять придержала его. Я не хотела проезжать через Экр, зная, что крестьяне поднимаются рано и увидят меня. Я устала быть в центре внимания, я устала говорить со всеми. Мне надоело, что меня учат, убеждают, что мне льстят, словно я первый ученик в школе. Я бы с удовольствием рассказала им, что думаю по поводу их корпорации. Но пока что я придерживала свой язычок, размышляя, какие они на самом деле.

Вместо дороги на Лондон я повернула Кея в сторону, откуда мы явились той ночью. Тогда мы медленно-медленно, будто притягиваемые неведомым магнитом, ехали в единственное сулящее нам безопасность место, где меня ожидал приют. Но я так же, как обитатели Вайдекр-холла, была разочарована. Они хотели найти во мне доброго сквайра, который освободил бы их от работы, а вместо этого у их дверей оказалась молодая бродяжка со злым лицом, которая не выносила прикосновения к ней дружеской руки и даже, оказывается, никого на свете не любила.

Что ж, тут я ничем не могла им помочь. У меня были свои представления о Вайдекре. В моих снах это было место, где сама земля улыбалась мне и где находился мой дом. В действительности же чужие джентльмены здесь с недоумением размышляли, что делать со мной, и даже, кажется, обманывали меня. У всех нас оказались глупые мечты. Все мы заслуживали разочарования.

Скоро мы оказались на проезжей дороге, и я помедлила, размышляя, куда нам отправиться: на север, к Лондону, или на юг, к морю. Пока я раздумывала, невдалеке показался человек, ведущий на поводу лошадь.

Сначала я поглядела на лошадь. Это было прекрасное, породистое животное, с примесью арабских кровей. Красивый гнедой конь с гордо посаженной головой и большими глазами. К сожалению, он хромал, припадая на переднюю ногу, и я с удивлением перевела глаза на хозяина, который мог так сильно покалечить свою лошадь.