Меридон, или Сны о другой жизни

Разочарование на его лице было так велико, что я не выдержала и опять рассмеялась.

— Я опять надену шапку и все-таки пойду на кухню, — предложила я. — Никто не узнает, кто я. Или ты сходишь в кладовую и принесешь немного еды прямо сюда. Я умираю от голода.

Он сразу просветлел.

— Отлично! Подожди, пожалуйста, здесь. Я недолго. Иди вон туда.

И он махнул рукой в сторону, откуда слышался шум реки. Мы, по-видимому, были недалеко от того места, где Кей спустился напиться, когда ночью вез меня в Вайдекр.

Лорд Хаверинг взял под уздцы свою лошадь и стал подниматься по тропинке, солнечные лучи, казалось, путались в его волосах, превращая их в золотые и бронзовые нити.

ГЛАВА 22

Я нашла славное местечко, где землю устилали сухие листья буков и пахло орехом. Кей спустился к реке и стал жадно пить сладкую свежую воду, затем я привязала его к ближайшему дереву. Усевшись, я стала следить за рекой, перекатывавшей по дну светлые камешки, раз или два в ее глубине промелькнула коричневая форель.

Лорда Перегрина не было так долго, что я уже подумала, не забыл ли он про меня или не уснул ли где-нибудь на мягкой соломе в углу конюшни. Но затем я услышала звук его шагов и голос, зовущий: «Ау-у!» Я быстро вскочила на ноги и крикнула: «Сюда!»

Из ближайшего кустарника появился он, неся в руках огромную корзину с провизией.

— Посмотри, что я принес! — гордо объявил он. — Сейчас уже позже, чем мы думали, около семи часов. Прислуга встала, и чего только они мне не приготовили. Мама просила разбудить ее сегодня пораньше, она собирается в Чичестер, и они побежали ей рассказать, что я тебя встретил. Она просила тебя прийти к ней после того, как мы позавтракаем.

— Я не могу, — вдруг испугалась я.

Мое ощущение праздника, избавления от докучной опеки мистера Фортескью и Уилла Тайка покинуло меня при мысли о встрече с матерью лорда Перегрина.

Он усмехнулся.

— Все будет в порядке, не бойся, — дружески сказал он. — Она будет добра к тебе и наверняка скажет, что ты прелестно выглядишь. Мы все с тревогой следим за тем, что делается в твоем поместье. Папа подумывал купить его несколько лет назад, но твой опекун, или кто он там, не согласился. И сегодня, когда я объявил на кухне, что встретил тебя, мисс Блуэтт, наша домоправительница, вихрем взлетела по лестнице, чтобы рассказать маме, что загадочная наследница вернулась наконец домой.

Он снял крышку с корзины и вдруг замер.

— Послушай, а ты не врешь? — озадаченно спросил он. — Ты, случаем, не дурачила меня? Это вправду ты?

— Я, я, — убедительно закивала я, не отрывая глаз от корзины. — Я бы не стала так разыгрывать тебя.

— Тогда все в порядке, — успокоившись, проговорил он, не интересуясь дальнейшим. — Давай ешь цыпленка.

Лорд Перегрин поставил корзину между нами, отодвинул в сторону салфетки, серебряные приборы и тонкий фарфор и стал есть прямо руками. Я колебалась с минуту, не в состоянии поверить, что лорд Перегрин может есть как цыганское отродье, но затем чувство голода взяло верх, и я, оторвав ножку от тушки цыпленка, жадно впилась в нее зубами. Впервые после моего возвращения домой я получала такое удовольствие от еды.

Мы были как дети в том далеком детстве, которого я была лишена. Мне ведь было только шестнадцать лет, и лорду Хаверингу, я думаю, немногим больше. Беззаботно сидя под яркими лучами ласкового майского солнышка, мы с удовольствием ели, пока на земле не осталась лишь кучка чисто обглоданных костей. Я спустилась к реке и стала пить чудесную свежую воду, и у меня заломило зубы от холода. Затем я умыла лицо и вернулась к лорду Перегрину. Он заботливо протянул мне салфетку, и я вытерлась.

— Им следовало бы положить сюда бутылочку вина, — сказал он, ложась на спину и глядя в небо. — Или шампанское. Но они пытаются отучить меня от пьянства. Они даже имели наглость предположить, что сегодня я был пьян. — И он устремил на меня обиженный взгляд.

Над нашими головами раздавалось мягкое воркование лесных голубей, солнце щедро заливало нас лучами, и светлый профиль лорда Перегрина вырисовывался на фоне темневшего позади леса, как профиль греческой статуи.

— Вы только слегка промочили горло, — невинно сказала я, любуясь его ресницами.

Они широко распахнулись, но глаза были веселыми.

— Я бы сказал, что не совсем слегка, — со смешком произнес лорд Перегрин. — Ну и что же? А чем же еще заниматься юноше в моем возрасте? Можно подумать, что у нас не дом, а методистская церковь. Мать у меня отличная, но вечно бранится. А теперь, когда меня выставили из Оксфорда, будет, наверное, еще хуже.

— Как это выставили? — Я не совсем понимала его.

— Исключили, — пояснил он. — Я совсем не хотел учиться и ничего там не делал. Но зато мы такие проказы устраивали! Меня и вышвырнули из-за них, я думаю. Особенно из-за последней, когда я провертел дырку в лодке декана.

Я вытянулась рядом с ним, улегшись на живот, чтобы удобнее было наблюдать за его выразительным, изменчивым лицом.