Мерикратор

Я узнал Маковею, Олжаса, Куява, даже Аянбек появился, сто лет не показывался, за ним стеснительно улыбающийся Лавр, всех снаппер согнул, а этот, напротив, выпрямился, не иначе, как разбогател и начал землю скупать, как он всегда мечтал.

Рассаживаются, кто-то в первый ряд, часть ожидаемо занимает последний, словно опасается выстрела в затылок. У нас обязательное посещение только членов комитета партии, но присутствовать могут всё, потому наш небольшой зал обычно заполняется достаточно, трансгуманисты предпочитают общаться с себе подобными, у нас не только общие темы, но и общий уровень, что так важно.

Зал постепенно заполнялся, Бабурнин поглядывает на часы, в какой-то момент поднялся, постучал за неимением молотка ладонью по столу.

– Тихо-тихо!.. Да, знаем, во всем мире такое необычное время. Но жить надо и двигаться вперед надо!.. Заслушаем отчет председателя партии, потом полчаса прения… ладно, час!

Я поднялся, со строгостью во взоре оглядел присутствующих в зале.

– Вы все знаете, – сказал я, – что происходит. Негуманно такое заявлять вслух, но снаппер уже внёс резкие изменения в состав населения, эти изменения играют на партию трансгуманистов. Сейчас вот пришло сообщение, что электорат партии «Воля народа» сократился больше, чем наполовину, а «Воли простого народа» на две трети…

Судя по лицам, большинство тихо радуется потерям наших противников, хотя это означает гибель миллионов, даже десятков миллионов людей, зато наша партия идет без потерь, единичные исключения ни в счёт, вот уж наша устойчивая психика. Точно знаем, что мы вне опасности, а остальные… что ж, сами виноваты, не надо было разжираться, а потом требовать от властей, чтобы и двери в троллейбусах делали шире, и стулья в кинотеатрах заменили…

Вообще-то, мелькнула мысль, мы уже давно ушли от прекрасных идей французских просветителей, на которых строилась цивилизация. Для нас человек не прекрасное нечто, что рождается ну прям ангелом, а потом его портит общество. Для нас он грязная свинья, в которую нормы нравственности нужно вбивать силой и постоянно, чуть отвернись – снова уже не человек, а толстая и освиневшая свинья.

Наверное потому, даже самые чувствительные из нашей партии как-то не переживают, что столько народу мрет. Жиртресты мрут, но они разве люди? Ну ладно, люди, но в таком запущенном состоянии, что и не жалко.

Я старался больше оперировать цифрами, так придираются меньше, после меня выступил Фауст и сообщил нейтральным голосом, что за последнюю неделю мы набрали на триста сорок и на четыреста двадцать процентов больше, чем партии «Воля народа» и «Воля простого народа» и теперь отстаем от первой лишь на десять и пять процентов, а от «Воли простого народа» на двенадцать и три.

В зале зашумели, у нас народ интеллигентный, а интеллигентность означает сдержанность, никто не вскакивает и не орет диким голосом, вскидывая кулаки и свирепо вращая глазами, мол, всех порву за любимую команду.

К трибуне энергично протолкался плотно сбитый человек в хорошо сшитом костюме, точно не из магазина готового платья, интеллигентная бородка, выглядит как из времен Тургенева и Чехова, но когда заговорил, я ощутил в его голосе нотки человека, умеющего управлять массами. Таких в древнем Риме называли трибунами и ораторами, простой народ и сейчас предпочитает оратора не только слышать, но и видеть, так им понятнее.

– Позвольте мне, – начал он с обаятельной улыбкой, – Я трансгуманист, хотя и не состою в списках партии. Внимательно слежу за всеми событиями в стране, сейчас уверен, что государственная машина власти слишком большая и громоздкая, чтобы её остановить сходу или повернуть! Это приведёт к ошибкам, их в нашей стране и так было многовато. Большой глупостью было во время снаппера проводить выборы!.. Я предлагаю, пока не поздно прервать и отменить наше участие! Это подаст правильный сигнал и остальным!

В зале наступила тишина, потом везде зашушукались, я спросил у Бабурнина:

– Это кто?

– Верещака, – ответил он. – Энергичная сволочь, но умный гад. Подозреваю, засланный казачок.

– Почему?

Он хмыкнул.

– Я же говорю, умный. А умный по дефолту либо разделяет наши взгляды, либо дурак. А вот умная сволочь вполне может прибиться к нам. Понимает, что если люди с высоким ай-кью не у власти, то лишь потому, что не хотят быть ею.

Черноклюв мерно прогудел с другой стороны:

– Засланных должны держать и у нас, чтобы в нужный момент сорвать работу. Мы хоть и были самой мелкой из партий, но нашу силу власть понимала и учитывала.

Я кивнул, продолжая рассматривать Верещаку.

– Снаппер нарушил всё! – продолжал тот, повысив голос. – Надо бы сразу отложить на год, а там будет видно, но умники ссылались на Конституцию, что должна быть незыблемой, и вот получилось то, что получилось!

Из зала крикнули задорно:

– А что получилось?

Он ответил страстным голосом трибуна: