Мерикратор

– Всё под контролем, – повторил он, но уверенности я в его голосе не услышал, хотя в зале военных в камуфляжной форме становится всё больше, хотя, думаю, дворцовой стражи не меньше, а она вся в приличных костюмах и с тщательно подобранными галстуками.

Только непонятно, кто на чьей стороне, и в кого им велено стрелять.

– Щас, щас, – сказал успокаивающе Саблин, – Вон там на подиуме председатель Конституционного суда Валентин Птичкин, председатель Совета Федерации Катерина Самойлова… ага, вот наконец-то Иван Васильев, это председатель Государственной думы, запоминайте!.. Всё, сейчас можно будет и нам.

Мимо пронесли с чрезвычайной почтительностью очень форматную книгу в ярко-красном переплете, Саблин всё ещё придерживает меня за локоть, только он в этой суете и держится сравнительно спокойно, хотя вижу как внимательно следит за всеми, ладонь всё время находится у рукояти пистолета.

Совсем некстати я подумал, что фамилия у меня не такая красивая, как надлежит иметь президенту, вон как звучит «Черноклюв», красиво и грозно. Правда, сам Черноклюв предпочел бы «Чернобык», а лучше «Черновол», правда, современное население уже не видит разницы между быком и волом, им кажется, что это как «пес» и «собака» или «конь» и «лошадь», так что ладно, я уже привык, что я Константин Ропуха, привыкнут и другие. Тем более, что большинство уже переходит на ники, а ФИО считается неким архаизмом.

В какой-то момент Саблин сказал тихо:

– Пора.

Всё ещё придерживая меня за локоть, провел через короткий коридор в большой зал, народу многовато, снаппер ещё не исчез полностью, могли бы и поберечься, хотя нет, все поджарые, нацеленные на борьбу за власть, таким снаппер пофигу.

Саблин повел к трибуне на той стороне зала, от нее торопливо отбежали двое в парадных одеждах, оставив на ней книгу в красном переплете. Ну да, это же кожа редчайшего красного варана, в нее переплели экземпляр Конституции для вечно пьяного Бориса Ельцина.

На трибуне два красиво изогнутых в мою сторону микрофона, справа больших размеров, но не толстый, экземпляр Конституции, слева Знак Президента, а на срединной части отпечатанный крупными буквами текст присяги.

Я не успел рассмотреть эти дикарские анахронизмы, что-то вычурное и много накладного золота, Саблин довел меня к трибуне, но не ушел, в нарушение протокола, готовый то ли помочь взойти на нее, то ли подхватить, если вдруг интеллигентно упаду в обморок, мы же все Достоевского читаем. Даже не читаем, а, как важно заявляют в Думе, перечитываем!

Широкоформатная книга Конституции справа, вычурный знак президента слева, понятно. Знак президента – это золотой крест ордена «За заслуги перед Отечеством», конечно же, первой степени, покрыт рубиновой эмалью. Сам крест на цепи из золота, серебра и эмали. На оборотной стороне должны быть золотыми буквами выгравированы мои фамилия, имя и отчество, но даже проверять не буду, ясно же, ещё не успели.

Я опустил ладонь правой руки на накладной серебряный герб и тисненую золотом надпись.

– Клянусь, – произнес, даже не заглядывая в отпечатанный текст, – при осуществлении полномочий Президента Российской Федерации уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать и защищать Конституцию Российской Федерации, защищать суверенитет и независимость, безопасность и целостность государства, верно служить народу.

Вообще-то косноязычно как-то, кто такие тексты пишет, ну да ладно, власть в таком виде явныый анахронизм, а приведение к ней вообще отдает каменным веком.

Спереди и с боков мощно сверкают блицы фотоаппаратов, местные умельцы пользуются старинными зеркалками, пижоны.

Вперед выступил старик с трясущейся головой, дребезжащим голосом объявил о вступлении в должность президента. Так, это председатель Конституционного суда, запомним.

Саблин сказал с заметным облегчением:

– Всё, господин Ропуха, теперь вы считаетесь вступившим в должность. Позвольте, отведу вас в кабинет!

Осанистый старик, он уже пятнадцать лет как председатель Государственной Думы, остановил его жестом и сказал, глядя мне в глаза:

– Обычно президент произносит несколько слов… Ещё не торжественная инаугурационная речь, а короткое обращение президента к согражданам.

Ко мне подскочил и чуточку угодливо наклонился молодой чиновник в идеальном костюме, с идеальной прической и бородкой, как у фотомодели по продаже элитных санузлов и манерами официанта.

– Господин президент, всё готово!

– Что? – пробормотал я в непонимании.

Он наклонился ещё ближе, мощно пахнуло почти женскими духами, сказал доверительным шепотом:

– Доброе такое, обнадеживающее…

Я брезгливо отшатнулся, не люблю мужчин, что пользуются духами, пусть те и называются «мужскими», но что не скажешь, чтобы продать товар.

– Хорошо, – ответил я. – Скажу.

Он положил передо мной на трибуну листок бумаги с крупно напечатанным текстом.

– Ваша речь. Сдержанно, душевно, с глубоким чувством потерь и надежды…