Мэрилин Монро

И в очередной раз произошло чудо. На кинопленке Монро была великолепна, как никогда, со светлыми волосами естественного оттенка, отливающими рыжиной, трогательной, совершенно затмевающей Лоуренса Оливье (ему пришлось это признать), который, наоборот, выглядел со своим моноклем и снисходительной манерой речи зажатым, сморщившимся, застывшим и ледяным. Мэрилин с большими синими глазами, молящими о любви, в белом платье, со своими изумительными изгибами, упругими животиком и попкой, заполняла собой экран на всем протяжении фильма и, как обычно, пропитала свою роль бьющей через край человечностью. Непосредственная, сияющая («Самая радостная роль Мэрилин Монро» — значилось в афише) актриса сумела выставить на первый план свойственную ей смесь из чувственности и невинности. «Принц и танцовщица» — сентиментальная комедия на розовой водичке, полная штампов и невероятных длиннот. Только светлое присутствие неотразимой Мэрилин, у которой мушка переехала на подбородок, еще могло оправдать интерес к этому фильму [24]с пошловатым сюжетом (иностранный принц поддается чарам американской танцовщицы из лондонского кабаре). Однако роль Элси Марины была весьма поверхностной, вернув актрису к тем героиням скромного происхождения, с большим сердцем, простодушным, нежным и сентиментальным, от которых она хотела отделаться, но именно они и приносили ей любовь зрителей. На взгляд публики, Мэрилин оставалась вечной сироткой.

На экране и во время официальных приемов, в том числе перед королевой Елизаветой II, которой ее представили, Мэрилин, не в обиду будет сказано сэру Лоуренсу, была, конечно, лучшей актрисой в мире, умудряясь изобразить якобы непосредственные вкус к жизни, радость, легкость и наивность, хотя в ней самой звучало лишь эхо разбитых надежд.

В октябре 1956 года Мэрилин Монро и Артур Миллер вернулись в США, уцепившись друг за друга, точно за дыхательный аппарат. Актриса решила не работать несколько месяцев, чтобы избавить себя от кошмарного испытания новых съемок, и приложить все усилия, чтобы сохранить свой брак, пошатнувшийся после пребывания в Лондоне [25]. У родителей Миллера она научилась готовить еврейские блюда. В деревушке Амаганзетт в Лонг-Айленде, где они с Артуром снимали виллу, она сопровождала его на рыбалку. На данный момент Мэрилин одержима навязчивой идеей: иметь ребенка. Ей тридцать лет, и она хочет, чтобы в ее теле, заставляющем грезить всю планету, помыкаемом, манипулируемом, тысячи раз поруганном и обласканном, безразличном и фригидном, впервые пробудилась жизнь. Артур рад и одобряет решение своей жены. Избавившись от всей этой клики, которая обычно бродит вокруг нее, вдвоем (или почти), они, возможно, смогут жить, как нормальные люди. Он также надеется вернуть свою музу, умолкшую в последние месяцы. В Лондоне он написал лишь небольшой рассказ «Неприкаянные», в память о своем вынужденном пребывании в Рено, в Неваде, посреди претендентов на развод и старых умудренных жизнью ковбоев.