Мэрилин Монро: Блондинка на Манхэттене

В роли Гая снимался Кларк Гейбл, которого Мэрилин всегда считала кем-то вроде своего киноотца. Летчика играл Илай Уоллак — ее хороший знакомый и коллега по «Экторс студио», короля родео — Монтгомери Клифт, красавчик, которого не могли испортить даже оставшиеся на лице после автомобильной аварии шрамы. Миллер практически списал свою Розлин с Мэрилин, вернее, с того образа своей жены, какой сложился в его представлении. В характере героини проявляется и природная веселость Мэрилин, и ее затаенные страхи. Перед камерой Джона Хьюстона и в присутствии киногруппы, чуть живой от давящего зноя, Мэрилин играла первую после «Ниагары» (1953) драматическую роль. Впрочем, чем глубже она влезала в шкуру Розлин, тем очевидней ей делалась ужасающая истина: Миллер видит в ней всего лишь недостижимый объект сексуального желания, и ничего более. На съемочной площадке она выкладывалась как никогда, буквально выворачивая наизнанку душу. Роль требовала от нее откровенности, близкой к бесстыдству, и она не смела оставаться на виду дольше необходимого, в перерывах забиваясь в укромный уголок и глотая таблетки. Нембутал ей доставляли самолетом из Лос-Анджелеса — или она сама летала туда-обратно, едва подходили к концу запасы. Заново сшитое лицо Клифта блестело как восковое. Он «сидел на колесах» еще плотнее, чем Мэрилин, о чем говорил его пустой блуждающий взгляд. Гейбл, уже тяжело больной, держался из последних сил, что нисколько не мешало Хьюстону заставлять его проделывать в кадре трюки на грани физических возможностей. «Жизнь для них ничего не значила, — позднее признавался актер своей жене Кей. — Меня поражало, насколько им было наплевать, помру я или нет. Обычно, если мы работали по контракту со студиями, риска старались избегать. Я все время думал, когда же Хьюстон велит мне остановиться. Так вот, ему это и в голову не приходило! Он был прямо-таки счастлив!» Обольститель с выразительными чертами лица умер раньше, чем была закончена работа над фильмом. Проживи он чуть подольше, может быть, ему стало бы ясно, что «Неприкаянные» рассказывают как раз обо всем этом: о последних спазмах киностудий, о конце десятилетия, о неизбежности смерти, уже подстерегающей и Мэрилин, и Клифта. «Неприкаянные» — потрескавшийся портрет трех легендарных фигур 1950-х, заброшенных в пустыню Пирамид-Лейк и обреченных метаться, словно ошалевшие от ужаса мустанги.

Джон Хьюстон, бесчувственный гигант, руководил этим хаосом с известной долей садизма и самоуверенностью человека, которого не проймешь ничем. По ночам он спускал свой дневной заработок в рулетку или в блэк-джек. Проигравшись в пух и прах, бестрепетно запускал лапу в бюджет картины. К утру ему обычно начинало везти, он отыгрывался и... шел трудиться. Как-то вечером он привел в казино Мэрилин. Сунул ей в руку пару костей и шепнул: «Ни о чем не думай, просто бросай. В этом вся твоя жизнь: не думай, а просто делай».

На краю обрыва