Мэрилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой

Первым от меня сбежал Артур, он просто подло бросил жену – после выкидыша в состоянии нервного срыва, оскорбленную и униженную всеми – и смылся в Роксбери, оставив меня наедине со своей болью, тоской, страхами, со своими мыслями. Я проглотила две упаковки снотворного, беречь здоровье ни к чему… Однажды, после смерти Джонни Хайда, меня спасла Наташа, потом Миллер, теперь один из работников, что-то делавших по дому.

Очнувшись, я поняла, что просто умереть не удастся, а еще поняла, что ненавижу Артура Миллера больше, чем кого-либо на свете. Нет, больше я ненавижу только Блондинку. Она в фильме на высоте – очаровательная, сияющая, обожаемая миллионами, полнейший контраст со мной – уничтоженной, раздавленной, никому не нужной.

Фильм имел оглушительный успех, но никому не пришло в голову поблагодарить за это меня, словно я и не снималась в одной из трех главных ролей. Было пять номинаций на «Оскара» – за режиссуру, сценарий, художника и даже Леммона за мужскую роль (хотя он играл женскую). Обо мне не вспомнили.

Критики могли называть меня лучшей актрисой Америки, зрители могли хором подпевать моим песенкам или плакать, слушая о конце любви, толпами валить на киносеансы, просматривая фильм ради Душечки по несколько раз, но ни Голливуд, ни актеры, ни режиссеры не считали меня достойной упоминания, кроме как стервы, всем мешающей жить. Казалось, не будь меня в фильме, он получился бы во стократ лучше, хотя все прекрасно понимали, что это не так. Голливуд не просто не принял меня, он меня ненавидел, причем в полном составе, даже без Занука (я зря думала, что главный ненавистник на студии именно он).

Нет, ненавидели Блондинку, и никому не приходило в голову, что уничтожают прежде всего Норму Джин. Блондинке наплевать, она явилась на премьеру под ручку с Миллером, как прежде, красивая, сияющая и не замечала ничьих злобных взглядов! Уайлдер скрипит зубами? Да черт с ним! Кертис жалуется журналистам на мои поцелуи? Пусть целуется с Уайлдером или крокодилом из зоопарка! Гримерам надоело поправлять мой грим, а осветителям заново выставлять свет? Ну и хрен с ними!

Норма Джин притаилась внутри и обреченно наблюдала, как Блондинка справляет триумф, как от нее, словно град от крыши, отлетают любые обвинения, оскорбления, нападки. Господи, как я завидовала сама себе, завидовала ЕЕ умению обратить любую неприятность в победу, выдержать любые отзывы, вынести любые обиды. Блондинку не задевало ничто, она словно показывала мне: вот как надо жить! У меня не получалось.

Закончились праздники, а в будни крашеная дрянь внутри меня затихала, словно набираясь сил для новой демонстрации своего великолепия и умения владеть людскими душами. Я поняла ее тактику, теперь Блондинка не лезла напролом, понимая, что я могу в очередной раз уехать на ферму в Коннектикут или найти еще какого-нибудь Артура Миллера в качестве супруга и заняться спасением гибнущих рыбешек на берегу. Нет, она сидела тихо, выжидая, когда мне будут нужны деньги (если честно, то не мне, а мужу, мне достаточно крошечной квартирки и пары бутербродов в холодильнике) и придется согласиться на очередную пустышку с демонстрацией пышных форм. Тем более за мной был еще долг студии.

Я понимала, что могу изменить положение дел только одним – поскорее сняться в какой-нибудь очередной поделке и разорвать контракт со студией окончательно. Мне миллиона на счету хватит, я долго не проживу, а Артур пусть как хочет, он же обо мне не думает? Речь о восстановлении отношений уже не шла, я не верила мужу и хорошо знала, что Миллер может бросить меня в самую трудную минуту, бросить как собачонку, которая надоела. Если честно, то само пребывание с Артуром под одной крышей стало настоящим испытанием, а идея снять фильм со мной в главной роли по его же новелле «Неприкаянные» приводила в ужас!

Мне не нравилось все: сам текст, моя предполагаемая роль, режиссер Хьюстон, который не слишком меня жаловал, его решение снимать фильм в пустыне в самую жару… Но Артуру были нужны деньги, свои, не мои, он желал превратить свою новеллу в сценарий и получить за это 250 000 долларов. И Миллер нашел выход, вернее, то, чем можно меня соблазнить – актерами. На главную роль Артур уговорил… Кларка Гейбла! На роли второго плана моих приятелей Монтгомери Клифта и Илая Уоллака, с которыми конфликтов вроде Тони Кертиса не предвиделось.

Играть с Кларком Гейблом… Док, Вы понимаете, ЧТО это значило для меня? Норма Джин и Кларк Гейбл!.. О таком нельзя было даже мечтать. Артур знал, чем меня взять. Даже если бы он потребовал весь бюджет «Мэрилин Монро продакшнз», я бы отдала за такую возможность.

Миллер хотел поставить свое произведение и выбраться из безденежья. А чего хотела я? Конечно, я очень хотела сыграть с Кларком Гейблом, но еще я хотела развязаться наконец со всеми. Казалось, сыграв еще в одном, последнем по контракту, фильме у «Фокса», спродюсировав «Неприкаянных» Миллера и сыграв с Гейблом, я выполню все обязательства – перед Голливудом, перед мужем и перед мамой и Грейс. Все, тогда у меня не будет долгов.