Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование

Утром 5 августа 1962 года Джон Майнер, помощник окружного прокурора Лос-Анджелеса, находился рядом с Томасом Ногуши.

Как указал в своей биографии патологоанатом, уже одно его присутствие говорило о необычности и важности порученной ему задачи. Поскольку труп в зале № 1 был телом самой известной в мире кинозвезды, окружной прокурор принял меры предосторожности и направил своего лучшего сотрудника для наблюдения за проведением вскрытия.

Джон Майнер сообщил о тщательном, дотошном и серьезном подходе Ногуши к выполнению своей работы и даже признался, что был удивлен осмотром тела с помощью лупы в целях обнаружения возможных следов укола.

Хорошо. Но особенностью случая Майнера было то, что помощник окружного прокурора спустя несколько лет высказал сомнения относительно выводов патологоанатома. В отчете о проведении расследования, составленном офисом Джона Ван де Кампа в 1982 году, можно прочесть следующее: «Джон Майнер на основании ряда встреч с Гринсоном поставил серьезные вопросы относительно заключения, согласно которому смерть мисс Монро могла бы расцениваться как самоубийство»[194]. На чем же основывались его сомнения?

Помимо встреч с психиатром актрисы, Майнер обосновал свои сомнения констатацией одного факта, обнаруженного в ходе вскрытия: «Доктор Ногуши и я увидели на сигмовидной толстой кишке — самом нижнем участке толстого кишечника — обширную зону покраснения и темно-синего цвета. Это было явной аномалией. Я присутствовал при многих вскрытиях умерших от передозировки барбитуратами людей, но ничего подобного не видел»[195].

Высказав такое замечание, Джон Майнер добавил: «Проконсультировавшись с лучшими мировыми патологоанатомами, я решил, что единственным возможным способом потребления барбитурата было впрыскивание его с помощью клизмы»[196].

* * *

В некоем идеальном мире мое расследование на этом можно было бы и закончить. Поскольку Джон Майнер подтвердил мои соображения, оставалось лишь рассказать о последних часах жизни Мэрилин.

Но, увы, бывший помощник окружного прокурора Лос-Анджелеса был источником не только этого признания. На самом же деле Джон Майнер познал свою минуту славы, раскрыв большую тайну. Спустя некоторое время после смерти актрисы Ральф Гринсон якобы дал ему послушать несколько магнитофонных пленок, записанных Мэрилин за несколько дней до кончины.

Это было настоящим эльдорадо, позволявшим установить истину о событиях 4 августа 1962 года.

78. Эксклюзивность

Поход на кладбище, вызванный подлинным чувством или даже будучи дурным спектаклем, всегда окрашен одинаково.

Как это обычно бывает на протяжении уже сорока пяти лет, 5 августа толпы почитателей собираются вокруг могилы Мэрилин Монро на кладбище в Вествуд Вилидж. Большинство приезжает из всех уголков США, но есть и те, кто совершает это паломничество из Европы и Японии. И, как обычно, там собирается, привлекая к себе внимание, кучка претенденток на звание «двойника» звезды, хотя все сходство заключается только в выборе аксессуаров.

Но в 2005 году на день памяти актрисы события приняли новый оборот. Одна серьезная газета посвятила первую полосу сенсационному сообщению о смерти звезды. В тот день «Лос-Анджелес таймс» вышла под заголовком «Тайные магнитофонные записи Мэрилин» и любезно напечатала их содержание[197].

В возрасте 86 лет Джон Майнер сел за игровой стол.

* * *

Роберт Велкос раздобыл сенсацию.

Когда к нему обратился Джон Майнер, этот журналист газеты «Таймс» сумел убедить своих начальников в подлинности досье и в достоверности своего источника. Тот впервые нарушил клятву молчания, которую он некогда дал Ральфу Гринсону, и согласился на опубликование полного текста последнего разговора Мэрилин Монро. Майнер объяснил перемену своей позиции желанием защитить память психиатра. По его словам, врача незаслуженно обвиняли в отсутствии положительного эффекта его лечения, и следовало обнародовать содержание этих магнитофонных кассет, доказывавших, что Мэрилин находилась на пути к выздоровлению.

Действительно, первый вывод, который следовал из этого документа, был таким: накануне смерти звезда кипела жизнью, строила планы на будущее.

Но при этом погружении в личную жизнь Мэрилин обнаружилось еще кое-что.

Подтвердился тот факт, что она часто прибегала к спринцеванию. Но не из-за терапевтической пользы этой процедуры, как можно было предположить, а потому, что это якобы приносило ей сексуальное удовлетворение[198].

Вершиной всего стали откровения актрисы — вот чем можно еще сильнее возбудить интерес к этой записи — о ее гомосексуальных связях, а также описание ее тела, которым она любовалась, стоя голой перед большим зеркалом. И наконец, Мэрилин с сарказмом вспоминала о своих любовных связях с Джоном и Робертом Кеннеди!

* * *

Эти речи с того света стали шоком для всех. Потому что они на удивление точно подтверждали интуицию Кейпелла — кстати, мимоходом перечеркивая часть данной книги. С той поры стало более понятно, почему «Лос-Анджелес таймс» отвела этому так много места.