Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование

Как бы там ни было, именно тогда он обратился к другому журналисту, знаменитому Энтони Саммерсу, с предложением продать ему свои знаменитые «записи».

Сей британский писатель спустя десять лет, когда его спросили по поводу сенсации, выпущенной коллегами из «Лос-Анджелес таймс», сказал, что отлично помнил все обстоятельства, связанные с этими записями. Он ясно дал понять, что ничуть не верит в достоверность признаний Майнера: «Джон Майнер — хороший человек (…) и рассказывает интересную историю. Но каким бы талантливым рассказчиком он ни был, его история от этого не становится достоверной»[203].

В беседе с журналистом Данном Эбрамсом, который вел ту передачу, писатель проявил полную откровенность:

«— В 1995 году он вышел на меня и предложил мне так называемые записи для опубликования в журнале "Вейнити Фейр" ("Ярмарка тщеславия"), с которым я изредка сотрудничаю. И сказал, что никому до этого записи не показывал. Но мы с редакцией журнала "Вейнити Фейр" решили, что публиковать это мы не будем. И с той поры мнение мое не изменилось.

— Почему же?

— (…) Он уверял, что у него было 70–80 страниц рукописного текста с записями того, что он якобы слышал в 1962 году. Не было ничего удивительного в том, что он попросил за это денег. Было видно, что он хотел на этом заработать. Он сказал, что некоторая часть полученных средств, возможно, пошла бы на финансирование стипендии памяти Ральфа Гринсона, но основную сумму он оставит себе. И заявил нам, что ему уже предложили несколько сотен тысяч долларов за публикацию его истории»[204].

Разобравшись с материальными причинами, Саммерс перешел к глубинным основаниям своих сомнений.

«Я спросил у него, как он мог помнить наизусть восемьдесят страниц текста с высказываниями Мэрилин Монро, сделанными тридцать лет тому назад. Он ответил (…), что в то время сделал пометки в своей записной книжке (…). И что у него очень хорошая память.

Позже он стал уверять, что нашел свои записи в какой-то коробке. Но, несмотря на то что мы несколько месяцев просили показать нам эти записи, он этого так и не сделал. Равно как и не представил нам свои 70 или 80 страниц записей с магнитофонной ленты. Мы увидели всего лишь 35 страниц начисто переписанного текста. Позже он сказал, что написал их за несколько недель до этого.

Именно поэтому мы с руководством журнала "Вейнити Фейр" предпочли вежливо отклонить его предложение»[205]. Вывод Энтони Саммерса был однозначным:

«Не понимаю, почему столь уважаемые газеты, как "Нью-Йорк таймс" и "Лос-Анджелес таймс", решились опубликовать подобный материал»[206].

* * *

Конечно, можно было бы и нам упрекнуть Энтони Саммерса в том, что он без колебаний поверил словам Слатцера и его когорте сомнительных свидетелей, но обвинение, вытекавшее из этого интервью, и без того было довольно серьезным.

Саммерс и журнал «Вейнити Фейр» однозначно посчитали записи последних откровений Мэрилин фальшивкой. Но, даже не зная о глубинных мотивациях Джона Майнера, а только прочитав его документы, видно было, что обвинение в фальсификации было обоснованным.

Не углубляясь в детальный анализ нелепостей и невозможных выдумок, содержавшихся на так называемых кассетах, хочу сделать короткое отступление для того, чтобы подчеркнуть некоторые неувязки или смелые сокращения текста[207].

Часть восьмая. Облава

80. Уверенность

На смену нетерпению пришли сомнения. И это притом, что последний этап расследования явно не был самым трудным.

Отправившись к источнику загадки, я смог приблизиться к истине. Версии отпадали одна за другой, рассеивались обманы, умирали слухи. Отныне я знал все подробности драмы, развернувшейся за тяжелыми шторами дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Мне оставалось лишь рассказать о последних мгновениях жизни Мэрилин Монро.

Но впервые с начала расследования я заколебался.

Нет, я не сомневался в правильности моих выводов. Я сомневался относительно своевременности их обнародования: стоило или нет раскрывать последнюю тайну.

* * *

Прекрасно помню тот день, когда я смирился с мыслью о том, что несколько месяцев мой мозг будет занят исключительно работой по проникновению в загадку смерти Мэрилин. Но начало одной работы всегда похоже на другие. И это меня успокаивало.

В то время я полагал, что дело это было слишком известным и слишком исследованным, чтобы можно было надеяться открыть безусловную истину. Но я был уверен, что на сей раз не будет ни обвинительных документов, ни магнитофонных записей, ни шокирующих снимков.