Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир

Лиони в очередной раз вспомнила Шаслэ и почему-то подумала, что на ее месте он бы обязательно помог. Вскоре в дом постучал кучер семьи Гамильтон, сообщая о надобности возвращения пока светло, и уже снял лошадь миссис Браун из упряжки. По итогу Джим вынужден уехать, однако перед этим убедительно попросил сестру отправиться с ним и бросить затею; Кэти же не вмешивалась, и если девушка передумает, то она, конечно же, поймёт. Упорная Лиони, настроенная на спасение юной бедняжки, осталась непреклонна.

Таким образом, по наступлении сумерек девушка взяла бинокль и свисток, ее поехал сопровождать кучер хозяйки. Ожидалось сделать всё быстро и лишь забрать местную. Кэти дала наставление, что главное вернуться целой и невредимой самой. Лошади привезли двойку к обители Клиффорд; солнце уже село, отбрасывая последние неяркие лучи; среди деревьев было вовсе темно как ночью. По договоренности, пара выехала сразу к левому домику, где погреб, с его тыльной стороны. В центральном самом большом виднелся свет, двери закрыты. Мария пока не пришла; Лиони подошла к погребу для проверки, но оказывается, что замок открыт и внутри никого не нет.

– Быть может, еще в доме прислуживает, – предположил шепотом кучер.

Девушка сказала ждать ему здесь за домом, сама же решила подкрасться туда к свету. Осторожно добравшись, она подняла голову в одно из окон столовой – там вроде бы пусто. Тогда пошагала к другой стороне, где спальня хозяев; окна закрыты ставнями, имеющими горизонтальные щели, вот только дом стоял на сваях и полноценно заглянуть с земли возможности не было, но спасительнице это крайне необходимо. Поэтому пришлось подняться на веранду и подойти очень близко. Внутри было освещение, постель расправлена, на ней возлегала Ребекка в кружевном ночном платье и накидке сверху. Волосы ее распущены, взгляд холодный и надменный с ноткой гнева. Из уст раздавались слова:

– Я знаю, куда он ездит… Неужели ты думала, я настолько наивна… Вы, молодые сучки, всегда будете желанным объектом для кобелей до самой их смерти, даже старость не помеха. Вот взять сдохнувшего отца… всё бегал за юбками, а приехав сюда, и тут нашел себе развлечения… получил поделом, правда весьма жёстко, даже не предполагаю, что послужило такой его смерти… – в конце, махнув барственно рукой, она приказала: – Подай королеве вина!

И тут в поле зрения Лиони попала юная смуглянка, ползущая на четвереньках, будто собачка, и наливающая на тумбочке напиток. На ее шее ремень, за который взялась Ребекка. Подглядывающая тихо ахнула, закрыв рот ладонью. Подтягивая юную на кровать, хозяйка с ухмылкой смотрела и взяла бокал. Притом на местной абсолютно не было одежды, полностью нагая с щупленьким телом и очень маленькой грудью; длинные черные волосы распущены. Вошла поникшая Мария, неся на подносе кусочек сладкого пирога. Дама вдруг сделала презренное и одновременно ухмыляющееся лицо, и спросила женщину:

– Тебе нравилось спать с отцом Рональда?

Местная опустила глаза, тихо ответив:

– Да, моя госпожа.

– Хм, думаю, ты врёшь, – заявила Ребекка. – А вот дикарка призналась, что не хотела, когда мой муж уложил ее в соседнем доме… Я раньше тоже не хотела его, но куда деваться, если за тебя всё решили…

Ребекка явно выплескивала всё свое уязвление и переполняющую ее ненависть. Допив бокал вина, дама показала Марии забрать, а когда та намеревалась выйти, то вдруг повелела:

– Я хочу, чтобы ты осталась. Раздевайся!

Местная затревожилась, попробовала отговорить, но Ребекка настояла и воскликнула во всем повиноваться королеве. Пока Мария робко снимала балахон, ее взор уловил лежащие на столе неподалеку ключи.

– Вы не хотите съесть пирог… – вымолвила скромно она, так как ей это было очень нужно, лакомство посыпано неким ядом, вызывающим плохое самочувствие.

– Заткнись! – возгласила с остервенением Ребекка. – Садись на кровать и начинайте игры друг с другом! – заставила она.