Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир

– Нет, не мышь, а мышка, если просто мышь, тогда «лиом» и вовсе не похоже на тебя… то есть твое имя, – в конце позабавился.

– Ааа, так-то лучше, прям вылитая я, – тоже пошутила девушка.

Среди беседы Джим неожиданно для себя набрал побольше воздуха и вмешался:

– А как же вас зовут? – осторожно указывая двумя ладонями на местную.

Девушка показала на себя пальчиком словно в подтверждение и следом поделилась, а парень тут же озвучил:

– О, как интересно! Ути прям как наше умиленное выражение ути-пути, – однако после речи резко замолк, полагая об очередной сказанной глупости.

Его голову также посетили мысли сравнения с уточкой. Но девушка отрицательно покрутила головой и, посмеявшись, четко исправила:

– Не Ути, а Утти… – плавно жестикулируя рукой с чуть расставленными пальчиками словно в своем танце.

Шаслэ решил растолковать:

– Из наших уст звучит не просто как одно слитое слово, а будто два, мягко разделяясь буквами «т», Ут-ти… понимаешь?

Джим в сомнениях, правда покивал и тут же попробовал сказать:

– Ут-ти…

– Почти, только сильно не разделяй, это все-таки слово, а не слова.

После речи парень все время пытался мысленно произносить необычное имя.

– А значение у него есть? – поинтересовалась Лиони.

Воодушевлённая Утти оптимистично рассказала:

– Это значит птица.

«О! Ну точно уточка», – сентиментально подумал Джим, расплывшись в невольной улыбке, не поддающейся сдерживанию. «Хотя в этих краях есть очень красивые яркие пернатые, прям как она», – продолжал размышлять. Лиони же сделала для себя вывод о имени малышки Лат, что, оказывается, значило зверёк, видимо, мелкий; вслед за юмором нахлынули горькие воспоминания… Из выхода прямо, откуда в первый раз появился Шаслэ, сейчас вышел некий довольно молодой мужчина лет тридцати пяти. Выражение его лица безулыбчивое и даже немного напряженное, будто чем-то недоволен, судя по всему, гостями… Внешность была в целом нормальная для мужчины, глаза правда мелкие и словно чуть суженные, соответственно, в его случае невыразительные хоть над ними и возвышались весьма пышные черные брови, нос достаточно длинный и крупный, с легкой остротой на кончике, в профиль же четко заметно его выпуклость, губы приличные, верхняя очень узорная, хорошо выведенная, что придавало обаяния, а вот широкая, вытянутая форма лица с массивным подбородком, наоборот, забирала, указывая на грубоватость; уши имели большую мочку с продетыми серебряными ромбовидными серьгами; рост его был высокий, телосложение очень крепкое или, лучше сказать, плотное, про таких еще говорили «здоровый как бык», то бишь ни сколько стройный, с красивыми мускулами, сколько именно мощный, с широкой шеей, руками и грудью, покрытой светло-коричневой безрукавной туникой; однако в фигуре пока ничего лишнего, тело подтянутое для своей структуры; черный гладкий негустой волос ниже плеч был разделен на ровный ряд и собран в низкий хвост. Имелось украшение под вид недлинных бус, только вместо круглых – вытянутые горизонтальные трубочки в несколько рядов, между ними серебряные вставки; на правой руке выше локтя темный рисунок, похожий как у Шаслэ, вероятно, нестирающийся. При его появлении Утти отвлеклась и совершила неспешный кивок головой в знак приветствия, Шаслэ же просто взглянул, чуть повернувшись в правую сторону. Опустили головы и гости, следуя местной; охватило волнительное чувство. Выглядящий серьезным мужчина молча проходил мимо, затем умеренным тоном с зовом обратился на своем языке к Шаслэ. Тот спокоен, в хорошем расположении духа, встал и, сказав несколько слов сестре, пошел вслед. Когда мужчины ушли, Утти поведала:

– Джим мочь остаться тут, потому что прийти лекарь, а мы мочь погулять.

Как раз по коридору, ведущему из беседки, приближалась улыбчивая старушка, держа по ходу руки за спиной, видимо, для удобства. На ней темно-вишневые шаровары, покрытые сверху запашной юбкой, и светлая туника с длинными рукавами, при сём вышитая узорами; в ушах наблюдались золотые небольшие серьги висюльками. Похихикивая, старушка присела характерно мужской позе и, оказывается, вполне могла изъясняться на языке гостей. Из выхода, где «столовая», появилась знакомая помощница – встречающая, уточнив, ничего ли больше не хотят присутствующие; ей дружелюбно дала наставление Утти принести еще напитка и что-нибудь из сладкого. Лиони сделала вывод, что женщина не член семьи, а вроде слуги, но без тягости или тем более унижений. Следом Утти предложила гостье прогуляться, получив положительный ответ. Местная задорно подскочила и пронеслась мимо сидящего Джима, вдохнувшего ее остаточный цветочный аромат, случайно донесшейся благодаря дуновению от бега. Девчушки вышли в сад, прошлись вдоль пустых открытых беседок, Лиони нечаянно обнаружила тот голубой красивый цветок с белой серединкой, блестящий на солнце, и решила вставить в прическу.

– Тебе идет, твои глаза как цветок, – высказала Утти, улыбаясь. – Твой брат тоже имеет глаза как цветок, – вдруг дополнила и поджала свойственно себе губки словно в игривом смущении.

Гостья поблагодарила, затем решила поинтересоваться: