Меритократия

Ричард Дейнвенпорт-Хайнс пишет: «Делегацию Соединенных Штатов возглавлял Брент, он же председательствовал на состоявшейся в 1911–1912 гг. конференции в Гааге, которая стала преемницей Шанхайской конференции. Оба события были неразрывно связаны с внутренней антинаркотической политикой США. Американские делегаты выступали в Шанхае с позиций идеальной нравственности. Конгресс поспешно ратифицировал Закон о запрете опиума 1909 г., запрещавший импорт и использование опия в США в немедицинских целях (по образцу законов Брента на Филиппинах). Делегаты из Австрии, Британии, Китая, Франции, Германии, Италии, Японии, Голландии, Персии, Португалии, России, Сиама и США собрались на заседание Шанхайской комиссии, чтобы обсудить проблемы распространения опиума на Дальнем Востоке и поддержать шаги Китая по запрещению его курения. Во время проповеди в Шанхайском кафедральном соборе Брент говорил, что желание цивилизованных стран заключается в помощи восточным культурам. „Цивилизация обязана самим своим существованием личности… а личность… обязана христианству“. Он осудил материализм, чувственность и ослабшую ответственность родителей за своих детей. „Процветание без личности — смертельное проклятие. Сегодня дети преуспевающих людей нередко морально убоги, поскольку потворствующие им родители полагаются на материальные гарантии, лишающие молодое поколение ясности ума. Вместо этого им следовало бы бесстрашно подвергнуть детей благотворным тяготам жизни и моральному развитию, которые воспитывают стойкость и силу“. Делегаты Шанхайской конференции обратились к правительствам всего мира с призывом постепенно ликвидировать курение опиума на своих и подчиненных территориях, запретить или поставить под жесткий контроль производство, поставки и немедицинское применение опиума и его производных. Это явилось первым дипломатическим признанием необходимости международного сотрудничества в ограничении поставок наркотиков, преимущественно с помощью контроля над их источниками. Понимание необходимости тщательного исследования проблем не только опия, но и других наркотиков выразилось в словах члена английского парламента, хирурга сэра Уильяма Коллинза (1859–1946). В Шанхае он сказал, что эти проблемы перешагнули за границы Дальнего Востока и стали вопросом мирового значения. Брент оценил заседания конференции в Шанхае как имевшие средний успех. Он был согласен с тем, что контроль над производством и распространением морфина опоздал, поскольку из-за злоупотреблений этим наркотиком в мире уже воцарился хаос… После Шанхайской конференции следующим шагом в международной борьбе с наркотиками стала Гаагская конференция 1911–1912 гг. под председательством Брента. Приглашения на нее готовил президент США, который ни словом не упомянул про злоупотребления синтетическими препаратами. Однако по просьбе нескольких западных держав повестку дня изменили и включили в нее обсуждение поставок морфина и кокаина, а также курение опиума. Такие изменения играли на руку британскому правительству — министры-либералы стремились продемонстрировать обществу свои моральные ценности, а правительственные чиновники были озабочены все возрастающим объемом контрабанды морфина и кокаина на Дальний Восток. Кроме того, Британии необходимо было избежать дискуссий по поводу индийского опиума. Международная антиопиумная конвенция была подписана 23 января 1912 г. в Гааге двенадцатью странами. В ней указывалось, что использование опиатов и кокаина должно быть ограничено медицинским применением. Подписавшие ее страны брали на себя обязанность „постепенно искоренить злоупотребление опиумом, морфином, кокаином, а также препаратами, приготовленными из этих веществ, или их производными, которые являются причиной или могут являться причиной подобных злоупотреблений“. Сербия и Турция дали понять, что не намерены присоединяться к соглашению, а Германия отказалась подписать документ, который ограничивал бы производство немецкого кокаина, и таким образом давал возможность завоевать рынок производителям других стран. Лондонская торговая палата также не желала выполнять свои обещания, если Германия будет свободна от обязательств. В результате была достигнута договоренность, что Гаагская конвенция не вступит в силу, пока ее не ратифицируют тридцать пять государств. Страны — участницы конвенции обязались постепенно запретить курение опиума на своей территории, понемногу сократить импорт наркотика в Китай, чтобы полностью прекратить его к 1917 г., а также запретить международный импорт и экспорт опиума (если не сразу, то, как можно скорее). В кратком изложении конвенции сэра Уильяма Коллинза, который был одним из делегатов от Британии, подчеркивалась противоположность точки зрения экспертов и общественного мнения, выраженного Брентом: „Больше невозможно поддерживать различия официальной точки зрения между вредом курения опиума, с одной стороны, и благотворным его влиянием — с другой, либо между относительно безвредным воздействием опиума, с одной стороны, и опасностью морфина и кокаина — с другой. Тот факт, что эти наркотики, употребление которых вызывает привыкание и зависимость, ведут к параличу воли, деградации, порокам и преступлениям, хорошо известен и специалистам, и международной общественности. Договаривающиеся стороны пришли к согласию в том, что дальнейшие перспективы торговли и потребления данных наркотиков таковы, что цивилизованные державы обязаны сделать все, что в их силах, чтобы положить конец чудовищным злоупотреблениям“. Подобный догматический подход изменил отношение к наркоманам. В течение всего XIX столетия европейских наркоманов считали бесполезными, бесчестными людьми, неспособными к самоконтролю, но в общественном сознании они не были преступниками. Однако связь употребления опиума — а позже кокаина — с американским преступным миром теперь все больше влияла на представление о наркоманах и в Европе. Некоторые европейские политики стали перенимать американский взгляд на наркоманов и рассматривать их не только как преступников, но как такой их тип, который требует уничтожения. Коллинз отмечал, что „на Гаагской конференции в некоторых кругах полагали, что морфинисты и кокаинисты были просто жертвами болезни и что они достойны сожаления, однако… многие из них являются социальным проклятием наиболее опасного толка. Полностью лишенные здравого смысла и силы воли, они лгут и обманывают, зря прожигают время. Иногда внешне приличные, они подлы и вздорны, склонны к порокам и преступлениям“. Более того, не довольствуясь разглагольствованиями о криминальных наклонностях наркоманов, их скоро стали представлять как людей, распространяющих наркотическую заразу».