Мерле и Стеклянное Слово

— Будь что будет. Нам нужно торопиться. Времени нет. Сын Матери вот-вот проснется.

— Я мог бы слететь вниз и попробовать освободить Летнюю Жару, — сказал Фермитракс. — Я из камня, ни жара, ни мороз мне не страшны. По крайней мере, я так думаю. Кроме того, я выдержал купание в Каменном Свете, так что, может быть, справлюсь и с этим делом. Я освобожу Летнюю Жару, а потом отнесу к ней Зимнего Холода. Или наоборот.

Мерле что было мочи вцепилась в его гриву.

— Даже не думай! Об этом не может быть и речи!

— Это единственный выход!

Мерле чувствовала, что Королева хочет завладеть ее голосом, но она грубо отпихнула ее.

«Чтобы это было в последний раз», — мысленно отчитала она Королеву.

— Он ставит под удар всех нас. Без него нам отсюда не выбраться! — паниковала та.

— То есть если он не послушает тебя, так?

— Не в этом дело.

«Нет, как раз в этом, — мысленно настаивала Мерле. — Ты его использовала так же, как и меня. Ты с самого начала знала, что мы сюда попадем, что у нас нет выбора. Ты всегда увлекала нас туда, куда хотела. И теперь с этим покончено!» — Последние слова она произнесла вслух, и все с недоумением уставились на нее.

Она покраснела, и ей даже стало чуть теплее на морозе.

— Она этого не желает, — сказал Фермитракс.

Мерле обиженно покачала головой.

— Мало ли чего она не желает. Сейчас это не играет роли.

Лев повернулся к Зимнему Холоду.

— Что произойдет, если освободится Летняя Жара?

Альбинос сделал широкий театральный жест, словно призывая в свидетели все Железное Око.

— То же, что происходило всегда. Все это потеряет свою власть. В точности как прежде.

Мерле прислушалась.

— Как в подводных субокеанских царствах? — Это было предположение, но она угадала.

Альбинос кивнул.

— Они были не единственными, кто пытался это сделать, но их провал был самым эффектным. — Он немного подумал. — Как бы это объяснить? Они высасывают из нее силу солнца — так будет понятнее. Они знают об ошибках древних, но все-таки совершают их снова. Они так ужасно слабы, а считают себя всесильными.

Он покачал головой.

— Безумцы! Они не могут одержать победу. Рано или поздно они погубят себя, даже если мы не освободим Летнюю Жару.

— Но чего они хотят? — спросил Серафин. — Зачем они все это делают?

Ему ответила Лалапея:

— Они используют Летнюю Жару. Ее энергия приводит в движение их лодки. Фабрики и машины. Так они помогли Фараону захватить власть и подчинить себе мир. А ведь этот мир для них всего лишь игрушка. На самом деле им нужно нечто иное.

— Зеркала, — прошептала Мерле. — Они хотят с помощью Железного Ока снести барьеры между мирами. Их крепость служит для перехода из одного мира в другой и беспримерному завоеванию.

— Но для этого необходима магия сфинксов, — зарычал Фермитракс. — Ни один сфинкс не имеет столько магической силы.

— Сын Матери, — сказала Мерле. Перед ее внутренним взором, как игра света и тени в волшебном фонаре, пронеслись грядущие события. — Он — ключ ко всему, не так ли? Когда он проснется, всем завладеет Каменный Свет. И он будет двигать Железное Око по всему Зазеркалью, чтобы взламывать врата в другие миры.

Она представила себе, как огромная крепость возникает в лабиринте Зазеркалья и вдребезги разбивает тысячи и тысячи зеркальных ворот. Во всех мирах воцарится неописуемый хаос. И сфинксы, как захватчики и грабители, под командованием Света будут носиться по всем мирам, сея смерть и пагубу. Точно так же, как они делали это в ее мире. И точно так же они сами не станут марать руки и поставят у власти карьеристов вроде жрецов Хоруса и Аменофиса. Сами-то они сидят в своей крепости. Народ ученых и поэтов, так их назвала Лалапея. Да, они были художниками, учеными и философами, только очень уж высока была цена за их жизнь на высотах поэзии и философии. За нее приходилось расплачиваться целыми мирами.

— Мерле, — решительно приказал Фермитракс. — Иди к своей матери.

Она все еще медлила, хотя чувствовала, что решение непреклонно.

— Обещай, что вернешься, — попросила она.

— Разумеется, — мурлыкнул Фермитракс, как кошка.

— Обещай!

— Обещаю.

Это было слабым утешением, возможно пустыми словами. Но ей стало немного легче.

— Утешай себя, утешай, — съязвила Королева. В этом вы, люди, всегда были великие мастера.

Почему, подумала Мерле, Королева такая вредная? Может, потому, что план Фермитракса — освободить Летнюю Жару, отобрать у последних сфинксов власть и таким образом предотвратить воскрешение Сына Матери — лучше, чем ее собственный?

А какой план у Королевы? У нее наверняка есть свой план. Почему она не выдает его? В чем загвоздка?

— Я боюсь за него. — Это было сказано совсем другим тоном. Без сарказма, без горькой иронии. С искренней озабоченностью. — Ты позволишь мне поговорить с ним?

— Да, — сказала Мерле, — конечно.

Королева играла на ее чувствах, как на рояле, точно зная, какую клавишу и когда следует нажать. Мерле видела ее насквозь, но ничего не могла с этим поделать.

Фермитракс, — сказала Королева голосом Мерле. — Это я.