Мерлин

— То ли еще будет, — заметил я.

— Тогда я и не знаю, как удастся обойтись без кровопролития. — Он печально покачал головой. — И все же я думаю, что такие серьезные вопросы надо решать на освященной земле.

Урбан тревожился вовсе не так сильно, как хотел показать. В душе он был рад, что участвует в выборах короля, пусть только тем, что предоставляет гостям кров. Прошу понять: очень важно, что короля должны были выбрать в храме. Это означало, что вожди готовы по примеру Аврелия вершить дела в церкви и что они ей доверяют.

Впрочем, я не обольщался: большинство гостей Урбана столь же охотно собрались бы в хлеву или в лачуге. Их влекла корона, не крест.

— Не скрою, — продолжал епископ, — все это случилось весьма некстати: мы расширяем здание. Когда каменщики закончат, к базилике добавится апсида и большой трансепт. Да, и у нас будет просторный притвор со сводчатым входом, как в самых больших церквях Галлии.

Было ясно, что Урбан живет хорошо и очень этим доволен. Ладно, пусть строит большую церковь, тут беды нет, лишь бы сумел сохранить честность и смирение.

Не только короли были озабочены верховной властью. Мелат созвал нескольких самых влиятельных правителей городов. Не знаю, что они собирались делать. Без сомнения, в собрании королей они увидели случай попытаться вернуть ускользающую власть. На деле римское правление осталось только в памяти стариков да в латинских названиях должностей.

Пеллеас отыскал место, где мы могли бы остановиться, — дом богатого купца по имени Градлон, который торговал, кроме прочего, вином, свинцом и солью. Ему принадлежали несколько кораблей. Градлон был другом правителя Мелата и влиятельным человеком в Лондоне. Подозреваю, Мелат уговорил друзей бесплатно поселить у себя королей со свитами, чтобы повсюду иметь свои уши.

Градлон, впрочем, оказался радушным хозяином и не скрывал, на чьей он стороне.

— Купец уважает того, при ком процветает торговля. Перед королем я преклоняю колено, у императора целую край одеяния. Обоим я плачу подати. — Он поднял толстый палец, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Однако я плачу охотно, когда дороги и порты безопасны.

Правители городов заседали во дворце Мелата. Они собирались послать императору Аэцию ультиматум: пришли войска — или навсегда распрощайся с расположением Британии.

Британия — со всей своей симпатией или ненавистью — и прежде не возмещала империи затраченных трудов. Положим, на протяжении нескольких поколений британские свинец, олово и хлеб шли Риму на пользу. Однако этот остров стоил Риму куда больше, чем мог принести.

Теперь же, когда империя истекала кровью под безжалостными ударами варварского топора, невзгоды Британии и вовсе не заботили императора. Полагаю, Аэций больше сочувствовал последней вшивой суке на своей псарне, которой, впрочем, был столь же бессилен помочь.

Жаль тех, кто этого не понял.

Наше будущее — Британия, не задворки империи. Думать иначе — безумие. Реальность сурова — она наказывает тех, кто слишком долго ее не замечает.

С другой стороны, короли были не лучше. Они, похоже, вообразили, что самый эффективный способ отразить саксов — возвеличить самих себя: чем важнее король, тем больше трепещут саксы.

Можно не говорить, что я об этом думал.

Итак, совет начался с неразрешимого спора: кто вправе выбирать из множества королей, вообразивших, что меч Максима Вледига им по руке. Перепалка еще больше обострила и без того недружелюбную обстановку собрания.

Разумно говорили только Теодриг и Кустеннин, но к их приезду остальные настолько зациклились на собственном мнении, что других уже не слышали. А как известно, разум в таких случаях бессилен.

Каждый день, когда короли собирались в церкви продолжить спор, я приходил с ними, однако ничего не говорил, да меня никто ни о чем и не спрашивал. Я ждал, надеясь, что еще найду возможность вмешаться. Главное, не упустить эту возможность, другой скорее всего не представится.

Пока же я наблюдал за королями, пристально изучал каждого: его манеру говорить, властность, мудрость, силу. Я взвесил всех и не нашел никого, кто мог бы сравниться с Аврелием или даже Утером. Господи, прости, Вортигерн и тот был лучше!

Кустеннин бы справился, однако его королевство слишком мало и лежит далеко на севере. Другими словами, ему недостает богатства южных королей, необходимого, чтобы содержать два, а то и три двора, да еще дружину для поддержания порядка в стране. К тому же южане с недоверием относятся к обитателям полночного края — они-де разбойники и невежи, немногим лучше варваров. Люди никогда не пойдут за таким королем.

Скорее уж Верховным королем мог стать Теодриг — его казна внушает уважение даже правителям юга. Однако деметы и силуры — древнейшие народы Британии — всегда оставались и самыми независимыми. Вряд ли другие короли поддержат Теодрига — они и без того сетуют на независимость и отгороженность Диведа. К тому же я сомневался, что Теодрига влечет верховная власть; иное дело его сын Меуриг, однако он еще неопытен в делах правления.