Меррик

Кажется, я поморщился, услышав эти мудрые, правдивые слова.

– Мне было семь лет, – продолжала Меррик, – когда дядюшка Вервэн умер под этой самой крышей. Прадед его матери считался brujo среди майя. Так называют шаманов, своего рода жрецов. До сих пор помню, что дядюшка Вервэн использовал именно это слово.

– Почему он требует, чтобы ты туда вернулась? – спросил я.

Она не сводила глаз с алтаря. Я бросил взгляд в ту сторону и только тогда разглядел фотографию дядюшки Вервэна. Маленький снимок без рамки, просто прислоненный к подножию статуэтки Девы Марии.

– Чтобы забрать сокровища, – тихо, но взволнованно ответила она, – и привезти сюда. По его словам, там есть нечто, способное в корне изменить мою судьбу. Но я не понимаю, что он имеет в виду. – Послышался знакомый вздох. – Он почему-то думает, мне необходим этот предмет, эта вещь. Хотя что могут знать призраки?

– Вот именно, Меррик, что он имеет в виду? – подхватил я.

– Не могу ответить, Дэвид, – дрожащим голоском призналась она. – Знаю только, что он преследует меня неотступно, требуя, чтобы я отправилась туда и привезла сокровища.

– Тебе самой это не нужно, – заявил я. – Уверен. Ты просто во власти назойливого призрака.

– Он очень силен, Дэвид. – Она медленно обвела взглядом гипсовые фигурки и тряхнула головой. – И эти сны меня не отпускают. Он каждый раз является мне во сне. Боже, как мне его не хватает! – Ее взгляд блуждал по комнате. – Знаешь, к старости у него совсем ослабли ноги. Пришел священник и разрешил дядюшке Вервэну больше не посещать воскресную мессу. Для него это было слишком тяжело. И все же каждое воскресенье дядюшка переодевался в свой лучший костюм-тройку с неизменными карманными часами – знаешь, у него были такие круглые часики на короткой золотой цепочке, которые он носил в маленьком кармашке, – затем усаживался в столовой перед приемником, слушал трансляцию мессы и шептал молитвы. Он был настоящий джентльмен. А днем приходил священник и причащал его. Как бы ни болели у него ноги, дядюшка Вервэн каждый раз опускался на колени, чтобы принять причащение. Я стояла в дверях, чтобы проводить священника со служкой. Дядюшка Вервэн считал нашу церковь магической, потому что мы принимаем тело и кровь Христа в причастии. Дядюшка Вервэн говорил, что меня крестили как Меррик Марию Луизу Мэйфейр, благословленную Девой Марией. Мое имя произносили на французский лад: Мерри′к. Я точно знаю, что меня крестили. Уверена.

Она помолчала. Мне было тяжело видеть, как она страдает. Я даже подумал, что если бы только нам удалось найти свидетельство о крещении, то мы смогли бы излечить ее от навязчивой идеи.

– Нет, Дэвид, – резким тоном возразила она. – Я ведь говорю тебе, что он приходит ко мне во сне. Я вижу, как он держит свои золотые часы. – Меррик вновь погрузилась в воспоминания, не дарящие ей никакого утешения. – Как я любила те часы... те золотые часы. Мне очень хотелось их получить, но он завещал часы Холодной Сандре. Я часто просила его дать мне полюбоваться на них, позволить подвести стрелки или пощелкать крышечкой... Но нет, всякий раз он говорил: «Они тикают не для тебя, chйrie, а для других». И часы получила Холодная Сандра; уезжая, взяла их с собой.

– Меррик, все это семейные призраки. Они есть у каждого?

– Да, Дэвид, но это моя семья, и она никогда не была похожа на другие. Разве не так, Дэвид? Он является ко мне в снах и рассказывает о пещере.

– Не могу видеть, как ты страдаешь, дорогая, – сказал я. – В Лондоне, сидя за письменным столом, я изолирую себя духовно от служителей ордена, разбросанных по всему миру. Но только не от тебя.

Меррик кивнула.

– Я тоже не хочу причинять тебе боль, мой наставник, – сказала она, – но ты мне нужен.

– Ты, видно, ни за что не откажешься от этой идеи, – произнес я с нежностью, на какую только был способен.

Меррик помолчала.

– У нас проблема, Дэвид, – после паузы заговорила она, устремив взгляд на алтарь.

Скорее всего, она намеренно избегала смотреть мне в глаза.

– Какая? – спросил я.

– Мы не знаем точно, куда ехать.

– Я не удивлен, дорогая, – ответил я, пытаясь вспомнить хоть что-то из туманных писем Мэтью и стараясь, чтобы мой голос не звучал сердито или напыщенно. – Насколько я понял, письма Мэтью были отправлены из Мехико все вместе, когда он уже направлялся домой.

Меррик кивнула.

– А как насчет той карты, что передал вам дядюшка Вервэн? Я знаю, на ней нет никаких названий, но что происходило, когда ты до нее дотрагивалась?

– Ничего не происходило, – ответила она и горестно улыбнулась.

Меррик долго молчала, а потом жестом указала на алтарь. Только тогда я заметил рядом с фотографией дядюшки Вервэна небольшой свернутый пергамент, обвязанный черной лентой.

– Мэтью помогали добраться до пещеры, – сказала она странным глуховатым голосом. – Он узнал маршрут вовсе не из карты, а каким-то другим образом.

– С помощью колдовства?